Слушая Петра, Гуров не выдержал и от души громко рассмеялся. Тот, недоуменно замолчав, осуждающе покачал головой и досадливо парировал:

– Вот, тебе смешно, а мне шишек перепало от моего «лучшего друга»! Неужели нельзя было как-то помягче обойтись с этим педиком американским?

– О чем ты говоришь?! «Помягче»… – кипя, как перегретый самовар, вклинился Крячко. – Уж куда мягче с этим педрилой бродвейским? Мы и так разговаривали с ним, как с какой-нибудь почетной сволочью: ни грубого слова, ни намека на угрозы, ни прикола по поводу его гомосяцкой ориентации! Наоборот, когда он вышел и протянул руки, типа, застегивайте наручники, мы ему объяснили, что арестовывать его не собираемся. Сказали открытым текстом, что на данный момент не считаем его убийцей Дебирэ. А когда с собакой пошли по следу грабителей, то и вовсе отпустили его к Засухину. Так что нечего наводить тень на плетень и гнать пургу, если единственное, что с него взяли – подписку о невыезде?!

– Он что, уже в своем посольстве? – понимающе усмехнулся Гуров.

– Да, в посольстве… – досадливо поморщился Орлов. – Поздним вечером Засухин на такси приехал в американское посольство, оттуда на посольской машине к своему дому, Фэртон прямо из двери подъезда запрыгнул в это авто, и его тут же увезли к себе.

– Говорил я Леве: смоется, зараза! Надо было его в СИЗО спровадить… – Крячко в сердцах рубанул перед собой кулаком.

– Но-но! – погрозил ему пальцем генерал. – Нам и так из-за этого гомосека геморроя – выше крыши. А если бы его еще в СИЗО упекли – вообще вой стоял бы на весь мир. Лева правильно сделал, что не стал его задерживать. Да и вообще – пусть катится в свою Филадельфию… Или откуда он там?.. Он же и в самом деле как бы не убивал этого француза.

– Как бы нет, – снова усмехнулся Лев. – Дроздов считает это скорее несчастным случаем, типа, «профессиональной травмы» на «производстве». Да, я согласен – пусть катится ко всем чертям. Папируса у него нет, поэтому он нам не нужен.

– Ну, а с папирусом что нового? – уже почти умиротворенно спросил Орлов.

Лев вкратце рассказал о планах на предстоящий день и возможных вариантах поиска пропавшего раритета. Рассказал и о том, что удалось узнать о былой жизни Луизы Чубаткиной. Упоминание о Лекаре ввергло Петра в некоторую задумчивость.

– Да, я помню, помню о том случае, когда при мутных обстоятельствах в автокатастрофе погиб сочинский журналист Кираян. Как-то я это упустил… Выходит, дело тамошние коллеги «спустили на тормозах»? Хреново! Надо поставить вопрос о задержании Ангирдо и возобновлении следствия по гибели Кираяна. То есть получается так, что Лекарь тоже может быть причастен к пропаже папируса. Да, сложный узел затягивается… Надеюсь, вам удастся его распутать.

Вернувшись к себе (Стас прямым курсом помчался в «Московский уют»), Гуров снова включил компьютер и, войдя в почту, открыл присланные файлы. Первый материал был о Луизе Чубаткиной. Согласно данным, взятым из различных информационных баз, в частности МВД, ФСИН и некоторых других, эта особа лет десять назад должна была отправиться за решетку за непреднамеренное убийство. Как оказалось, в ту пору она подрабатывала «ночной бабочкой» и в ходе ссоры со своей «коллегой» из-за денежного клиента оттолкнула кинувшуюся на нее конкурентку. Та упала и, ударившись головой об угол бордюра, умерла на месте.

И отбывать бы Чубаткиной срок, если бы не вмешательство Лекаря. Он приказал одному из своих «шестерок» взять вину на себя, и Луиза с той поры стала его вечной должницей. А Ангирдо, увлекшись своей новой наложницей и разглядев в ней некоторые вокальные дарования, сумел протолкнуть ее в местный шоу-бизнес ресторанной певичкой. Публика приняла Луизу вполне благосклонно, и вскоре Чубаткина (на афишах значившаяся как Луиза Хрустальная) стала звездой эстрады самых престижных ресторанов. Даже будучи покинутой Лекарем, даже сойдясь с профессором Дорыновым, она продолжает поддерживать с Ангирдо вполне приятельские отношения.

«То есть он вполне мог располагать информацией о ценном историческом артефакте…» – мысленно рассудил Гуров, открывая следующий файл. Это была справка столичного ГИБДД о сотруднике данной службы, который на аварийной стоянке осматривал машину таксиста Бескумова. Как оказалось, по данным информационных служб дорожной полиции, никто из ее сотрудников в район Мостков для осмотра таксомотора, пострадавшего в результате ДТП на Сосновской, не выезжал.

«И что все это значит? – озадачился Лев, вновь и вновь перечитывая эту информацию. – Или дежурный нам соврал, или за картой памяти видеорегистратора приезжал кто-то из гаишников в неофициальном порядке. А может быть, это были ряженые, переодетые в гаишников? Непонятен и заказчик похищения – то ли это папаша Куплейцев решил на всякий случай подстраховаться, чтобы не пострадал его сынок, то ли преследователи Фэртона опасаются, что видеозапись поможет нам прочесть номер их машины…»

Он тут же позвонил Крячко:

– Если время будет, надо бы еще раз доехать до Мостков и хорошенько расспросить дежурного по поводу гаишника, осматривавшего машину Бескумова. Кто-то тут сильно врет. Но это – как получится. Главное – записи камер наблюдения на Сосновской. Ты уже в гостинице?

– Да, я уже здесь. Только что переговорил с портье. Он мне подсказал, что среди здешних путан есть одна, которую «снимал» Фэртон. Видимо, он, как и Дебирэ, тоже из этих самых «би». Ее, так сказать, панельный «логин» – Румынка, поскольку клиентам врет, будто приехала из Румынии, хотя на самом деле из Киева. О! Кажись, это она появилась. Все, иду на сближение…

Набрав затем номер Луизы и услышав ее чуть жеманное «Але-о-о-о?» – Лев представился и сообщил, что хотел бы с ней встретиться, чтобы задать несколько вопросов. Уже совсем другим голосом – недовольным, и даже отчасти раздраженным – Чубаткина спросила, в чем заключается такая необходимость.

– Я хотел бы уточнить некоторые нюансы вопросов, связанных с похищением папируса… – ответил Гуров, стараясь придать голосу безмятежность.

– Простите, но я сегодня очень занята. Ну, честное слово – крайне занята! Поэтому могла бы ответить вам прямо сейчас по телефону. И то, если это не займет слишком много времени… Как на это смотрите? – Теперь в голосе Луизы сквозило нешуточное беспокойство.

– Ну, хорошо… – неохотно согласился Лев, подозревая, что у его собеседницы уже назрели «чемоданные» настроения. – Меня интересует, знал ли о папирусе некто Бараби Ангирдо?

В телефоне на несколько мгновений установилось растерянное молчание, после чего Луиза с изрядной долей уверенности произнесла:

– Нет! Бараби об этом не знал. Да его такие вещи и не интересуют. У него совсем другой круг интересов.

– А он был знаком с Анри Дебирэ?

Издав какое-то непонятное междометие, Чубаткина сухо выдохнула:

– Насколько мне известно, нет. Во всяком случае, мне так кажется.

– А вам знаком такой человек – Джордж Фэртон?