Тринадцатый содрогался, из раны фонтаном хлестала алая кипящая кровь.

– Тварь!!! – от этого крика Олен едва не упал, голову пронзила боль.

Тринадцатый замахнулся молотом, но тот оторвался от рукояти. Потянул вперед руки-щупальца, но они начали таять…

– Тварь… – во второй раз это прозвучало скорее как сдавленный хрип.

Гигантское тело в мгновение съежилось, и на землю упал труп гоблина, такой высохший, точно месяц пролежал на жарком солнце. Откатился в сторону обруч короны с большим драгоценным камнем. Стена опалового пламени начала таять с шипением и треском.

Олен, шатаясь от слабости, сделал шаг и подобрал меч. Тот перестал светиться и сделался похожим на обыкновенный стальной клинок.

– Мяу! – через остатки огненной стены прорвался Рыжий, кинулся к Рендаллу, задрав хвост.

В этот момент оцилан был размером с доброго волка.

– Ничего, все в порядке… – проговорил Олен, пытаясь сообразить, что происходит на поле боя.

Битва, вопреки ожиданиям, и не думала затихать.

Когда Господин сам двинулся в атаку, Ларин фа-Тарин подумал, что безарионское войско немедленно обратится в бегство. Трудно устоять, если на тебя надвигается воин в дюжину локтей ростом, с пылающими алыми глазами…

Сам едва успел увести тысячу в сторону, несколько воинов в соседней погибли под ножищами Тринадцатого.

А потом стало ясно, что кто-то рискнул бросить Господину вызов. Красное пламя окутало бога, и тот скрылся за завесой бурлящих, пляшущих струй. Она распалась, но из-под земли заструилось опаловое свечение, обратилось пузырем, замкнувшим в себе фигуры поединщиков.

Пузырь колыхался, от него исходил сильный жар.

На флангах битва продолжилась, а вот тем, кто находился в центре, оставалось только пятиться.

– Держать строй! – закричал фа-Тарин, понимая, что его воины, привыкшие побеждать без особых усилий, немного растерялись.

«Союзники» погибли все. Господин не сумел сокрушить врагов с помощью божественной мощи и полез в схватку сам. Белые гномы слева и таристеры Золотого государства справа выдержали натиск и наступали, грозя вот-вот опрокинуть войско Тринадцатого.

– Держать строй… – повторил уроженец Серых гор, и тут пузырь из опалового пламени лопнул.

Открылся круг выжженной, истоптанной земли, и в его центре – высокий человек с мечом в руке.

Ларин фа-Тарин решил: что-то случилось с его глазами. Рядом с человеком стоял громадный рыжий кот, и не было никаких следов Тринадцатого, только иссохший труп гоблина.

– Господин… Господин… Господин… – понеслось по рядам воинов.

– Не может быть… – прошептал фа-Тарин, чувствуя, как гаснет внутри теплый огонек, зажегшийся в сердце в тот самый день, когда уроженец Серых гор осознал, что может чувствовать и использовать силу Сокрытого.

Теперь эта сила, позволявшая творить чудеса и побеждать вопреки всему, исчезла.

И это могло означать только одно – Тринадцатый вновь стал бессильным изгоем.

Таким же, каким был многие века, с самого Нисхождения.

– Кровь глубин… – Гном ощутил безумную, опаляющую ярость, вскинул топор и заорал: – Месть!

– Месть! – подхватили воины, и тысяча ринулась вперед, к стоявшему в центре выжженного круга человеку.

Пришла мысль, что разумнее будет сдаться, пока есть такая возможность, признать свое поражение и сохранить жизнь. Но фа-Тарин отодвинул ее прочь, и добавил ходу, на бегу размахивая топором и истошно визжа.

С губ его летела пена, слюни текли по бороде, но он не обращал на это внимания. Не замечали подобных мелочей и остальные воины Господина, вмиг лишившиеся разума и способности контролировать себя. Ставшая бешеной толпой рать бросилась на врага в слепом желании перегрызть ему глотку, и под ее напором попятились даже белые гномы.

Но отступление это было недолгим, и вновь заработали секиры, отправляя роданов к вратам Адерга.

– Мееесть! Месть! – орал фа-Тарин, не замечая, что человек, сразивший Тринадцатого, пропал из виду, что бегут они на ощетинившийся копьями строй.

Тысячника обогнал Наллиен тал-Долланд. Когда повернулся, стало видно перекошенное лицо и выпученные глаза. А потом в затылок эльфу впилась стрела. Поначалу он словно этого не заметил, только через несколько шагов споткнулся и упал, раскинув руки.

На мгновение к фа-Тарину вернулась способность соображать, и он приостановился.

– Что за ерунда… В спину? – тысячник обернулся и удивленно вытаращил глаза, обнаружив, что на опушке стоят альтаро.

Их было немного, но луки в руках черноволосых воинов стреляли раз за разом, и редкая стрела пролетала мимо цели.

– Стоять! – заорал фа-Тарин. – Они сзади! Остановиться!

Но никто его не услышал, а если и услышал, то не обратил внимания на крики гнома, еще недавно бывшего тысячником. Формально говоря, он тысячником остался, только лишился возможности приказывать.

– Проклятье… – прорычал фа-Тарин, оглядываясь в поисках хоть кого-то, кто не поддался общему безумию.

Если сейчас собрать полсотни бойцов и ударить по эльфам…

Он разглядел лицо одного из альтаро, необычайно низкорослого для своего народа, увидел на нем сосредоточенное, деловитое выражение. Перехватил топор поудобнее, и в этот момент что-то тяжелое, как таран из свинца, ударило в грудь. Ларин фа-Тарин уловил скрежет кольчуги, хруст костей, а потом окунулся в мягкую, теплую тьму.

Последней его мыслью было: «Только бы там не встретиться с Господином».

Качнутся весы, и сгинет весна, исчезнет покой и опора для сна. Дерзнувший начнет свой безумный поход, отправится в путь за живым Древний Лед. И вестники гнева наложат печать, и мир захлестнет белых демонов рать. Небес распахнется разорванный щит, заложенный кровью покой затрещит. И крошево жизни с поддона земли смахнут те, кто жить никогда не могли.

Первое пророчество Вилтана Пространного.

Когда раздался первый подземный удар, Третий Гринч-Нас находился в подвале «Морской крысы», проверял запасы вина. Только добрался до самой большой амфоры, что стояла в углу, как пол вздрогнул, стены качнулись, и сверху донеслись испуганные крики.

– Помилуй нас… Господин, – пробормотал Третий Гринч-Нас и бросился к лестнице.

До вина ли в тот момент, когда опасность грозит жене и детям?

Он взлетел по лестнице, с облегчением увидел, что дверь открыта, жена ждет его на пороге, а дети и слуга уже во дворе.

– Быстрее! – закричал хозяин таверны.

Остров Калнос подпрыгнул, точно игривый жеребенок, дом качнуло. В следующий момент Третий Гринч-Нас понял, что стоит на четвереньках, упершись носом в стену, а из разбитого носа у него хлещет кровь.