В сравнении со многими прекрасными монастырями Константинополя этот, известный как Харзианит, был маленьким и скромным. В отличие от Мирелейона Романа I или монастыря Пантократора Иоанна II, его основал в середине XIV века не император, а – в качестве благочестивого деяния – богатый дворянин по имени Иоанн Харзианит. В старости он сам принял здесь постриг. А в 1360-е годы в монастыре жил монах по имени Иоасаф. На первый взгляд, он был таким же, как все остальные монахи Харзианита: одет в такую же длинную черную рясу и куколь. Но братья питали к нему особое почтение, хотя он не был настоятелем общины, держались в стороне от него и умолкали, когда он говорил. К нему часто приходили послания из Большого дворца, и его нередко вызывали туда по срочным делам. Иоасаф был бывшим императором Иоанном VI (правил в 1347–1354 гг.), который, как и многие его предшественники, в конце концов принял монашество.

Уезжал он, как правило, для того, чтобы дать совет своему зятю Иоанну V Палеологу (правил в 1341–1391 гг.), а остальное время проводил за своим столом. Бывший император писал мемуары, и это занятие было весьма актуально. Ведь византийцы теперь взирали со стен Константинополя на земли, почти полностью потерянные для них. Даже Адрианополь больше не принадлежал империи, а Фессалоники, хотя и оставались византийским городом, были отрезаны от столицы территориями, которыми правили враги Византии. Задача мемуариста была тем более важна, что многие говорили, будто сам Иоасаф был ответственен за то отчаянное положение, в котором оказалась империя, и он очень хотел снять с себя эти обвинения.

* * *

Из монашеской кельи Иоасаф обращал свой взор в ту далекую пору, когда он, Иоанн Кантакузин, рос в одной из старейших и богатейших семей империи. Кантакузины служили еще в армиях Алексея I Комнина и Иоанна III Ватаца, и на их обширных угодьях во Фракии паслись 5000 голов крупного рогатого скота и 70 000 овец. В прошлом они успели породниться с Палеологами, и, как близкие родственники правящей династии, члены семьи часто встречались при дворе в Большом дворце. Неудивительно, что ребенком Кантакузин дружил с Андроником, внуком императора Андроника II, третьим в очереди на престол. В своих мемуарах он утверждал, что дружба мальчиков была столь крепкой, что «обе души действовали вместе». Эта связь стала еще крепче, когда они выросли и Иоанн Кантакузин женился на Ирине, двоюродной сестре Андроника.

Тем, кто, как Кантакузин, жил в Константинополе в первые десятилетия XIV века, могло казаться, что все было почти так же, как всегда. Город выглядел процветающим и преуспевающим. Появились новые здания и произведения искусства. Между 1316 и 1321 годами на средства великого логофета (главного министра) Андроника II, Феодора Метохита, были отремонтированы и реконструированы монастырь и церковь Христа Спасителя в Хоре, близ городских стен, и там была собрана крупнейшая в Константинополе библиотека. Гости города по-прежнему впечатлялись увиденным. Прибывший в византийскую столицу русский паломник Стефан Новгородец и его восемь спутников открыв рты смотрели на высокую колонну с конной статуей Юстиниана на площади Августеон. У Медных ворот их проводник рассказал им, как икона когда-то была снята по приказу «поганого иконоборца». Они стали свидетелями шествия, которое проходило каждый вторник, когда по улицам носили икону Богородицы «Одигитрия». По собору Святой Софии Стефан и его товарищи ходили со слезами радости, и особенно они были счастливы, когда патриарх Константинопольский позволил им приложиться к его руке, потому что «он очень любит Русь». Интересно, что в одном монастыре Стефану и его товарищам показали ларец, запечатанный свинцовой печатью, в котором находились «страсти господни»: византийцы приобрели новые реликвии взамен тех, что были вывезены в период латинского господства. Как и все русские паломники, Стефан поверил всему, что рассказал его византийский проводник, но приехавший с Запада сэр Джон Мандевиль в чем-то усомнился, поскольку знал, что многие святые реликвии, в том числе терновый венец, хранятся в западноевропейских городах. Тем не менее он описал собор Святой Софии как самый лучший и самый прекрасный храм в мире и хвалил Большой дворец за его устройство. А араб Ибн Баттута, побывавший в Константинополе в 1332 году, был поражен размерами города и вспоминал, что, когда во всех церквях зазвонили колокола, само небо содрогнулось.

Но все это было иллюзорно. Константинополь уже не был таким, как прежде, и наслаждался последними днями «золотой осени». И какое бы впечатление ни производила столица, на восточной границе дела обстояли далеко не так хорошо. Андроник II находился на престоле уже почти 40 лет, и последняя часть его правления была поистине провальной. Турецкие набеги в Малую Азию, которые Михаил VIII запоздало пытался пресечь, превратились в захват земель: турки уже не возвращались на свою территорию, а оседали, особенно в плодородной долине Меандра. В 1302 году был предпринят военный поход, чтобы помешать им, но он завершился поражением. Одна часть войска была разбита эмиром Османом в битве на равнине Бафей, а другая ушла из Магнесии, ровным счетом ничего не добившись. К 1320 году основная часть сельской местности западной Малой Азии находилась в руках различных турецких племен, а византийское правление сохранялось лишь в городах. Жители Константинополя не могли продолжать жить безмятежно, как будто ничего не происходит. В городе стало появляться все больше беженцев с Востока, которым некуда было идти, и потому они влачили жалкое существование на городских свалках. Патриарх организовал бесплатные столовые, чтобы облегчить их страдания, но разница в положении нищих беженцев и богатых аристократов, таких как Кантакузин, была вопиющей. В один из дней 1317 года сильный порыв ветра выбил огромную державу из руки статуи Юстиниана, и та рухнула на каменные плиты Августеона. После она была возвращена на свое законное место, но много лет спустя в этом инциденте стало видеться знамение того, что вскоре император утратит власть, которая находилась в его руках так долго.

* * *

Цепь событий, повергших Византию в полное бессилие, имела свое начало осенью 1320 года. Несмотря на кризис на границах, Андроник, внук императора, и его приспешники вели разгульный образ жизни, что вызывало немало беспокойства у их старших и мудрых наставников при дворе. Молодой Андроник влюбился в благородную константинопольскую даму, но обнаружил, что у него есть соперник. Наследник престола нанял банду головорезов, чтобы расправиться с ним, и те подстерегли более удачливого любовника ночью возле дома той женщины. Они набросились на свою жертву, жестоко избили и лишь потом обнаружили, что ошиблись. Оказалось, что это родной младший брат Андроника, Мануил. А поскольку наймиты сделали свою работу хорошо, молодой человек был мертв. Император Андроник пришел в ужас. Он заявил, что его внук не может быть правителем, и лишил его права наследования, сделав наследником престола другого своего внука, хотя тот и был незаконнорожденным. Но Кантакузин в своих мемуарах не упоминает об убийстве, объясняя действия императора дьявольским искушением: это один из многих случаев, когда он осторожно меняет суть дела, оборачивая все в свою пользу и пользу друзей.

Сразу же возник заговор, целью которого было восстановление прав на престол внука императора, и Кантакузин возглавил его. Справедливости ради надо сказать, что это не было лишь династическим спором. Заговорщики были встревожены потерей территорий в Малой Азии и твердо верили, что империи нужен более молодой правитель, чтобы исправить ситуацию в восточных провинциях, пока они еще не утрачены окончательно. Итак, апрельской ночью 1321 года молодой Андроник тайно покинул Константинополь и присоединился к группе сторонников, среди которых был и Иоанн Кантакузин, ждавших его на пути в Адрианополь. Повстанцы нашли широкую поддержку во Фракии, которая недавно подверглась разорительным поборам Андроника II, и царь Болгарии предложил им в помощь войско в 3000 сабель. Так что к концу года они были достаточно сильны, чтобы отправиться в поход на Константинополь и встать, как это уже не раз делали их предшественники, под его стенами. Андроник II держался твердо, поскольку большинство сторонников молодого Андроника бежали из города, и маловероятно было, что кто-то откроет ворота повстанцам. Но в то же время император не мог ничего сделать с ними за пределами города. После полугода противостояния престарелый Андроник согласился пойти на попятную. Стороны встретились во фракийском прибрежном городе Эпиватай. Император вновь официально провозгласил внука наследником престола и определил ему соответствующее этому статусу содержание из казны. Несколько месяцев спустя в соборе Святой Софии состоялась церемония венчания на царство, и молодой Андроник стал соправителем императора. Кантакузин также получил награду в виде титула великого доместика и сделался главнокомандующим византийской армии.