Либеральная линия Бориса Панкина вызывала раздражение его ортодоксальных коллег. Один из его заместителей Марат Васильевич Шишигин, бывший работник отдела пропаганды ЦК комсомола, написал на Старую площадь жалобу:

«По некоторым произведениям решения об уступке прав принимает лично т. Панкин, не всегда считаясь с мнением экспертов. Так, например, он дал распоряжение об уступке прав на издание «Кончины» Тендрякова одному из финских издательств вопреки заключению Упраления по вопросам художественной литературы о нецелесообразности уступки по соображениям идеологического характера. Без обсуждения по приказу т. Панкина были рекомендованы для издания зарубежным издательствам неопубликованные в СССР рукописи В. Аксенова «Золотая наша железка» и братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света».

Тов. Панкин, по существу, поощрял действия писателя Ю. Трифонова, который в нарушение установленного порядка самовольно, минуя ВААП, заключил соглашение с западно-германской фирмой «Бертельсман» на издание в ФРГ своей повести «Дом на набережной» и получил от нее незаконно аванс в сумме 1500 марок. Вместо того, чтобы заявить протест издательству, нарушившему генеральное соглашение с ВААП, и принять соответствующие меры к писателю Трифонову, признать его сделку незаконной, т. Панкин именно в это время демонстративно принял Ю. Трифонова».

Марат Шишигин не нашел понимания в ЦК, его самого убрали из ВААП и устроили начальником главка в государственный комитет по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Панкина в ЦК ценили. Борис Дмитриевич умел ладить с начальством.

Он заботился об издании за границей трудов вождей партии и, в частности, министра иностранных дел Громыко. И в 1982 году получил назначение послом в Швецию. Панкин ехал в тихую мирную страну, а попал с бала на корабль. Накануне его приезда советская подводная лодка, потерпев аварию, всплыла у шведских берегов. Разразился скандал: шведы и без того подозревали, что советские подлодки постоянно заходят в их территориальные воды и занимаются шпионажем. В Москве отрицали эти обвинения. Возможно, даже и не врали. Но все настолько привыкли, что советская дипломатия постоянно врет, что, даже когда говорили правду, никто не верил.

— Что же там произошло в реальности, — спросил я Панкина, — это была ошибка капитана подлодки или он выполнял шпионское задание?

— Потом уже, когда стал министром, выяснил — это была ошибка.

Панкин был из тех послов, которым омерзительна была привычная роль: постоянно давать отпор «антисоветским измышлениям». Из Москвы потоком шли указания: разъясните, опровергните, заявите протест, вручите ноту… Ему же хотелось, чтобы дома лучше узнали, что представляет собой так называемая шведская модель.

Шведская модель — это низкая безработица, отсутствие конфликтов между рабочими и предпринимателями, большой государственный сектор и высокие налоги. Шведы живут не только лучше нас, но и лучше других европейцев. Они добились редкого сочетания экономической эффективности и социальной справедливости. Почему шведская модель не похожа ни на одну другую?

Шведы склонны все обсуждать и договариваться. Шведы дисциплинированны, рациональны, им чужды крайности. Коммунистическую партию Швеции иронически именовали «пивным клубом», потому что ее руководители предпочитали проводить время в пивных, а не сражаться за приближение коммунизма. Владимир Ильич Ленин говорил, что если в Стокгольме разразится революция, то, победив, восставшие пригласят на обед министров свергнутого ими правительства и поблагодарят за проделанную работу.

Поскольку многие годы Швецией управляли социал-демократы, то логично предположить, что государство вмешивается во все вопросы. На самом деле этого нет. Борис Панкин, который восемь лет был послом в Швеции, вспоминает, что его поразило: никто в правительстве — ни премьер-министр, ни министр промышленности — не торопится, вопреки нашим непременным правилам, ни на завод, ни на судоверфь, ни в село. Не спешат давать производителям ценные советы. Да и как бы изумились шведы, увидев своего премьера на заводе в окружении огромной свиты, толпы репортеров и охранников…

Правительство — это тринадцать небольших министерств, которые в основном заняты подготовкой законопроектов. В министерстве работает не более ста человек, включая секретарей и курьеров. Шведское правительство определяет налоговые ставки, курс валюты, выделяет субсидии. Правительство следит за соблюдением законов и безжалостно собирает налоги.

Уже не одно поколение шведов пользуются тем, чего нет ни в одной другой стране: прекрасной системой здравоохранения, социального обеспечения, образования. Шведы получают пенсии, которые составляют две трети их самого высокого оклада. Все семьи получают пособия на детей — до достижения ребенком шестнадцати лет, а если ребенок учится — то и до окончания учебного заведения. Тем, кто мало зарабатывает, приплачивают и предоставляют пособие на жилье. Всеобщая система медицинского страхования сделала медицинские услуги почти бесплатными. Чтобы все это иметь, шведы платят очень высокие налоги — общенациональные и местные. Высокие налоги избавляют страну от нищеты, но не позволяют разбогатеть.

Панкин неустанно пропагандировал шведский опыт, особенно когда началась перестройка. Но шведский опыт плохо приживается в России. Хотя между нами и шведами есть нечто общее. И они и мы хотели бы научиться у американцев зарабатывать, но сохраняя при этом систему социального обеспечения. И в Швеции, и в России люди привыкли получать помощь от государства и без колебаний голосуют за партии, которые обещают, что правительство позаботится о них.

Эдуард Шеварднадзе перевел Панкина послом в Прагу. Новым президентом Чехословакии стал знаменитый диссидент и драматург Вацлав Гавел. Имелось в виду, что литературному критику Панкину будет проще найти с ним общий язык, чем карьерному дипломату. Эта мысль пришла Шеварднадзе в голову после того, как в феврале 1990 года Гавел приезжал в Москву.

Проводив Гавела, министр отправил шифровку Панкину в Стокгольм:

«В силу известных причин европейское направление вышло сейчас на передний план нашей внешней политики. Особенно бурно и неординарно развиваются события в странах Восточной Европы. Не буду скрывать, что нынешний уровень работы совпосольств в этих странах уже не удовлетворяет… Вот почему принято решение направить послами туда наиболее квалифицированных, опытных дипломатов, которые могли бы… помогать руководству страны вырабатывать и осуществлять политику на этом важном направлении. С учетом всех этих обстоятельств мы имеем в виду внести предложение о назначении вас послом в Чехословацкую Республику».

В Праге, как и в Стокгольме, Панкин тоже вел себя так, как считал нужным. Охотно встречался с людьми, давал интервью, смело разговаривал с журналистами, не потому что сам был журналистом, а потому что был уверен в себе и не боялся. Он тан и остался чужаком для мидовской элиты. Ему постоянно выговаривали за отклонения от принятой практики.

— Я, как мог, отбивался от них, — не без удовольствия вспоминает Борис Дмитриевич. — Писал в Москву: я всех ваших «табу» не знаю, потому и нарушаю какие-то неписаные правила, но дело делаю, и если нарушение оказывается во благо — так чего вам еще надо?