Рипли посмотрела на их соединенные руки и поняла: именно этого она желала всю жизнь, но до сих пор не догадывалась.

— Если я убью тебя, то здорово разозлюсь. У него приподнялся уголок рта.

— Я тоже.

— Ты носишь подвеску Майи?

— Да.

— Не выходи никуда без нее и без этого.

Рипли порылась в кармане. Она должна была догадаться, чем это кончится, когда почувствовала, что нужно взять с собой кольцо: Кольцо представляло собой три сложно переплетенные серебряные полоски, на которых были высечены символы.

— Оно принадлежало моей бабушке — сказала Рипли, протягивая кольцо Маку.

Мак был потрясен. Если бы он был женщиной, он бы заплакал.

— Значит, кольцо я все-таки получил…

— Похоже на то. Но оно будет тебе мало. Носи его на цепочке вместе с подвеской.

Мак взял кольцо и прищурился, пытаясь разобрать символы без очков.

— Похоже на кельтский.

— Да. На средней полоске написано «справедливость», на крайних — «сострадание» и «любовь». Это амулет.

— Чудесная вещь. — Мак снял с шеи цепочку, расстегнул и надел на нее кольцо. — Спасибо.

Не успел Бук вернуть цепочку на место, как Рипли стиснула его руку.

— Загипнотизируй меня еще раз.

— Это слишком опасно.

— Не болтай ерунду. Сейчас все слишком опасно. Я хочу, чтобы ты усыпил меня и сделал постгипнотическое внушение или как там это называется… То, что остановит меня, если я потеряю над собой контроль.

— Во-первых, состояние транса делает тебя слишком чувствительной к действию посторонней силы. Рипли, ты напоминала губку, всасывавшую все, чем тебя питали другие. А во-вторых, я не имею представления, какое внушение могло бы тебе помочь. Когда ты все чувствуешь и сознаешь, у тебя вполне хватает упрямства и воли, чтобы противостоять чужому влиянию.

— Это еще одна линия обороны. Мы не знаем, какая из них окажется последней. Ты можешь это сделать. Я доверяю тебе. Мне нужна твоя помощь.

— Рипли, это тоже нечестный прием. Ладно, мы попробуем… Но не сейчас, — быстро добавил он. — Мне нужно время, чтобы кое-что изучить и подготовиться. Кроме того, при этом должны будут присутствовать Нелл и Майя.

— Почему мы не можем сделать это сами?

— Потому что… Я попробую, но только в том случае, если ты будешь находиться в круге. А теперь посиди и подожди меня здесь. — Он сказал это так твердо и безапелляционно, что Рипли не знала, сердиться ей, смеяться или восхищаться.

Когда Мак вышел в другую комнату, она послушно села и стала ждать, постукивая пальцами по столу.

Пока он рылся в спальне и что-то бормотал, она пила остывший кофе.

Вернувшись, Мак заставил ее встать.

— Я купил это в Ирландии лет двенадцать назад. Он положил на ладонь Рипли серебряный диск.

Через середину диска проходила изогнутая серебряная полоска, а каждую сторону украшал маленький идеально круглый камушек.

— Розовый кварц и лунный камень, — сказала Рипли.

— Символы любви и сострадания. Я купил его на счастье, как талисман, и всегда вожу с собой. Правда, иногда долго ищу, но каждый раз нахожу, так что он действительно счастливый. Вот тут есть петелька; думаю, когда-то его использовали как подвеску. Но ты можешь носить его в кармане. Я купил его для тебя, хотя еще не знал этого.

Рипли положила голову на его плечо.

— Я сейчас заплачу.

— Не стоит.

— Мне нужно вернуться на работу, а я не могу явиться туда с красными глазами. Я люблю тебя, — сказала она, потянувшись к губам Мака. — Очень люблю.

Мак деликатно выпроводил ее, стараясь сделать это как можно незаметнее.

У него было много важных дел.

Он не был дураком и верил, что ему угрожает реальная опасность, возможно даже смерть. Сон Рипли был предсказанием того, что может случиться. Цикл, начавшийся триста лет назад, все еще не закончился.

Однако он был достаточно умен, чтобы знать и другие способы самозащиты. Он верил, что знание — это тоже магия. Нужно было мобилизовать свои знания и укрепить щит, который прикрывал их обоих.

Он не станет погружать Рипли в гипнотический транс, пока не удостоверится, что это безопасно.

Мак вынул копию дневника своей прародительницы и нашел нужную страницу.

«17 февраля.

Сейчас рано, рассвет еще не наступил. На улице холодно и очень темно. Я оставила мужа спящим в теплой постели и поднялась к себе, чтобы записать это. Беспокойство и тревога донимают меня, как больной зуб.

Туман пеленой окутал наш дом. Он давит на стекла. Я слышу, как скребутся его злобные костяные пальчики, как он жаждет вползти внутрь. С помощью заклинания я запечатала все двери, окна и крошечные трещины. Этому заклинанию меня научила мать до того, как отчаяние лишило ее разума.

Это было давным-давно, но кажется, что случилось только вчера. Я тоскую по ней, по ее доброте, силе и красоте. Сейчас, когда холод пронизывает меня до костей, я жажду ее совета. Но он не доходит до меня даже сквозь зеркало и магический кристалл.

Я боюсь не за себя, но за внуков и правнуков моих детей. Во сне я видела мир, каким он станет через триста лет. Такой удивительный. Такой волшебный. Такой грустный…

Круг вращается. Я плохо вижу его, но знаю, что моя плоть и кровь, до и после меня, вращается вместе с ним. Сила, чистота, мудрость, а главное — любовь будут воевать с тем, что сейчас скребется в окна моего дома.

У этого нет возраста, это вечно. И имя этому — Тьма.

Моя плоть и кровь освободит ее и встретится с ней лицом к лицу. В своем пространстве и времени я могу защитить только своих близких и молиться за тех, кто будет жить позже. Я оставлю своим любимым отдаленным потомкам все, что знаю о магии.

Зло нельзя победить и уничтожить злом. Тьма будет питаться тьмой и становиться еще гуще. Самое острое оружие — это добро и свет. Пусть те, кто придет за мной, держат его наготове и применят его в свой час».

Далее приводилось написанное по-гэльски заклинание, которое Мак уже перевел. Он снова перечитал его, надеясь, что послание из прошлого поможет настоящему.

Хардинг оправился от болезни, которая мучила его несколько дней. Он все еще ощущал странную усталость, тщетно ломая голову над тем, какой микроб в него вселился. Но сейчас голова работала ясно, и он был уверен, что кризис уже миновал.

Более того, он злился, что какой-то дурацкий грипп выбил его из колеи и заставил нарушить график. Хардинг твердо решил, что сегодня же отправится к Нелл Тодд и возьмет у нее первое интервью.