— Что такое, милая? Ты выглядишь немного лучше, но тем не менее доктор скоро будет здесь.

Мэнди умоляюще посмотрела на него, всей душой желая, чтобы он понял.

— Папа… мне кажется, я знаю, что со мной. И она рассказала ему о своих отношениях с Ястребом, о своей любви к нему и о его смерти. Отец утешал ее, чего она никак не ожидала, и это был первый шаг к взаимопониманию. Однако то, что она собиралась сообщить ему под конец, могло разрушить эту слабую связь. — Я знаю, что тебе будет нелегко, — продолжила она, набравшись храбрости, — но постарайся понять.

Он только моргал и смотрел на нее своими печальными серыми глазами.

— Мне кажется, у меня будет ребенок, — тихо прошептала она. Затем гордо подняла голову, глядя прямо в его удивленные глаза — Это не то, что ты думаешь. Трэвис и я сочетались браком в деревне шайенов. Я знаю, мне следовало сразу рассказать тебе об этом. Я никак не могла выбрать подходящий момент. Если бы он был жив, мы бы вновь совершили здесь обряд бракосочетания. Что касается беременности, — Мэнди отвернулась, закрыв глаза в мучительных воспоминаниях, — то этот ребенок самый ценный дар, который он оставил мне. — По щеке ее скатилась слеза. — Если ты захочешь выгнать меня, я пойму.

Он крепко обнял дочь своими жесткими руками, прижал к себе и нежно поцеловал в макушку.

— Саманта, милая, я никогда не знал, как много ты значишь для меня, пока не подумал, что тебя больше нет в живых. Те дни, когда был найден сожженный дилижанс, самые страшные в моей жизни Я понял, как много времени потратил, чтобы выстроить вокруг тебя стену, но на самом деле за этой стеной оказался я сам. — Он заглянул ей в лицо, голос выдавал охватившее его сильнейшее волнение. — Ты сильно любила этого человека, Трэвиса. Он не раз спасал твою жизнь. Я всегда буду благодарен ему за это. Он вернул тебя мне… Я люблю тебя, милая, а все остальное не важно!

Это была самая страстная речь, какую он когда-либо произносил: Мэнди была счастлива. Она обняла отца, вытерла слезы и улыбнулась.

— О, папа, я так люблю тебя. Спасибо.

Он закашлялся и встал, не желая, чтобы она видела его влажные глаза.

— Я все-таки хочу, чтобы доктор осмотрел тебя и мы были окончательно уверены в том, что дела обстоят благополучно. Мы ведь хотим, чтобы ребенок родился здоровым, не так ли? Скоро у меня будет внук. — Онпроизнес это, стоя к ней спиной, и направился к двери.

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Инстинкт не обманул Мэнди. Ребенок должен был появиться менее чем через семь месяцев. Пока ее фигура оставалась подтянутой и стройной, но она знала, так будет недолго, и скоро живот станет заметным. Они с Джулией изо всех сил пытались придумать достоверную историю, но пока безуспешно. Разве только рассказать каждому, что она замужем. Не в ее характере было лгать, и, если бы это не касалось ребенка, она послала бы всех и вся к черту, как предлагала кузина.

Жизнь в форте была по-прежнему лихорадочной. Джулия и Джейсон жили как счастливые молодожены, и Мэнди испытывала удовлетворение от того, что ее лишения были не напрасны.

Стоя в дверях постоялого двора Уошберна, Макс Гутерман внимательно наблюдал за суматохой в форте. Он прибыл сюда три дня назад и провел это время, следя за прибытием и убытием офицеров и их дам, особенно — за одной леди. Тонкие губы растянулись в улыбке при воспоминании о мягком покачивании ее бедер, когда она выходила из лавки Джонсона. Он следовал за ней до самого дома, куда она вошла вместе с высоким седым мужчиной. Сначала он позавидовал этому человеку, но, задав несколько вопросов Неду Уошберну, понял, что этот мужчина — ее отец.

Максу не составило особого труда найти ее, как только он пораскинул мозгами. Индейская девушка из деревни шайенов с радостью указала ему направление. Теперь пришло его время, и он предвкушал победу. Макс поправил повязку на глазу и улыбнулся пересохшими губами.

Дни стали теплее. Близилось лето. Отец ушел на рассвете на дежурство. Тошнота у Мэнди прошла, и она решила завершить начатую весеннюю уборку.

Повязав поверх клетчатого платья передник, достала метлу, швабру, ведро и мыло и начала мести в чулане, размышляя о том, что ее жизнь стала по крайней мере спокойной. Если бы не горе, о котором невозможно было забыть, она могла бы считать себя вполне благополучной.

Однако Мэнди ужасно скучала по Ястребу. Не проходило и часа, чтобы она не думала о нем. «О Ястреб, — горевала Мэнди, — если бы только ты мог увидеть нашего ребенка». Она сожалела о тех недоразумениях, которые так долго разделяли их. Столько времени было растрачено так глупо…

Хотя она и скрывала свое горе от друзей и отца, каждая минута одиночества приносила ей страдание. Этот день не был исключением. Она тосковала по объятиям мужа, жаждала прикосновения его губ. Она скребла щеткой полы, а в голове ее возникали воспоминания об их брачной ночи, о той страсти, которую она познала в его объятиях.

— Так, так, так. Смотрите-ка, кто здесь.

Это был голос, от которого она вся похолодела. Голос из прошлого. Мэнди повернулась и столкнулась взглядом с одноглазым, явившимся из ее кошмаров.

— Ты! — Стоя на расстоянии вытянутой руки, мужчина злобно смотрел на нее и улыбался. Его брюки были грязными, а рубашка под мышками — влажной от пота. Грубые черты лица, низкие лохматые брови, грузная фигура. Мэнди бросила метлу и устремилась к двери.

Несмотря на полноту, он проворно преградил ей дорогу. Она пыталась прорваться, но он схватил ее за талию и притянул к себе, зажав ей рот мясистой ладонью и заглушив крик.

Мэнди боролась, пытаясь вырваться, затем, вспомнив о ребенке, затихла, стараясь не дрожать.

Опустив глаза, она увидела блестящее лезвие ножа, приставленного к ее горлу. Широкое и кривое, оно было покрыто у основания рыжевато-коричневой коркой. Мэнди поняла, что это засохшая кровь.

— Так-то лучше, маленькая леди. Мы с тобой будем хорошими друзьями. — Макс засмеялся, и она ощутила запах его несвежего дыхания, отдающего табаком.

— Чего ты хочешь от меня? Как ты узнал, что я здесь? — Ее глаза блуждали по комнате, выискивая возможность для побега. Надеяться было не на кого: отец не вернется до следующего вечера, а Джулия уже нанесла ей утренний визит.

— Я прибыл в форт только для того, чтобы повидать тебя. Я следил за тобой три дня. Ты стала еще более дерзкой, чем раньше. — Он погладил ее по щеке своей грубой ладонью. Она вздрогнула от отвращения. — Насколько я помню, мы с тобой не довели до конца одно дельце.

— Пожалуйста, — прошептала Мэнди, — оставьте меня.

— Я оставлю тебя, конечно, — он перестал куражиться и мрачно улыбнулся.

Мэнди почувствовала, как нож слегка коснулся ее горла и закапала кровь. Ее охватил страх. Крик рвался у нее из груди, но она боялась, что одноглазый убьет ее.

— Я оставлю тебя, — повторил Макс, — так же как ты и этот большой индеец оставили меня одного там, в пустыне. Думали, что я мертв, не так ли? Но я обманул вас. Обманул обоих.