Более изысканному вкусу отвечали построенные западными баронами на византийской земле дворцы и немногочисленные готические церкви. Самым выразительным примером могут служить прекрасный княжеский замок ахейских правителей в Андравиде, стены которого были украшены фресками, изображающими рыцарские подвиги франков, и выстроенная там же готическая церковь Св. Софии. Готический стиль распространялся в Греции и в связи с деятельностью монашеских орденов, прежде всего прибывших сюда доминиканцев и францисканцев, но также цистерцианцев. И неслучайно со временем некоторые западные элементы появляются в декоре местных соборов и церквей. Так благодаря памятникам архитектуры латинская культура оставила свой след в Греции…

Несмотря на взаимодействие франков и греков в различных сферах социальной жизни, духовной близости между латинским Западом и греческим Востоком так и не возникло. Культура греков оставалась глубоко чуждой латинянам, которые в общем вели себя в Византии как примитивные завоеватели. Лишь благодаря случайности крестоносцы завоевали блестящую цивилизацию, но, находясь на почве древней Эллады и средневековой Византии, они совершенно не осознавали значения эллинской и византийской культуры. Со времен Первого крестового похода Константинополь был для крестоносцев прежде всего средоточием сказочного богатства и бесценных реликвий, которые стали их добычей во время Четвертого крестового похода. Но в отношении других греческих культурных ценностей западные рыцари проявляли самое грубое невежество — они были неспособны понимать и ценить византийскую культуру. Великие города Греции, хотя и пришедшие в это время в упадок — Фивы, Спарта, Коринф, — их мало интересовали. Ни выдающиеся художественные достижения Византии — ее искусство и литература, ни наука Греции не были им известны. Имена Гомера или Софокла, Платона или Аристотеля им в общем мало что говорили. Если Иерусалим был для крестоносцев священным городом, колыбелью христианства, то оценить роль Константинополя или Афин они были не в состоянии. Только когда окончательно отуречится византийская столица, а город эллинской мудрости — Афины — впадет в полное забвение, западные христиане станут исследовать сокровища греческой и византийской цивилизации. Но это произойдет спустя несколько столетий после завоевания франками византийских территорий…

Благодаря контактам сама Византия, конечно, изменилась, но лишь внешним образом. Хотя высшие слои греческого общества, уже давно познакомившиеся с рыцарскими идеями и нравами, усвоили некоторые обычаи франков, но то была скорее внешняя ассимиляция. Само это обстоятельство становится еще более очевидным, если мы будем рассматривать те настроения, которые господствовали среди народа и поддерживавшего его духовенства. Надо сказать, что простые люди и Церковь Византии с самого начала отторгали латинскую культуру. И это не случайно. Ведь не только для франкских баронов, но и для западных прелатов Византия была чужой страной: когда крестоносцы пришли в греческие земли, они забрали у византийского духовенства старые приходы, повсюду назначив западных епископов и учредив латинские монастыри.

Заняв влиятельное положение в латинской Романии, западная Церковь надеялась на заключение унии. Но народ с полным безразличием относился ко всяким попыткам сблизить его с Западом и боялся союза с западной Церковью. Быть может, сознавая это, латиняне строили сравнительно мало новых церквей. Страдая от притеснений франкских баронов и венецианских купцов, местные жители с одинаковой ненавистью относились к чужеземцам, захватившим власть в Греции: будь то фламандцы и французы, правившие в Константинополе, шампанцы, обосновавшиеся в Ахейе, бургундцы в Афинах или венецианцы на Крите.

Да и сама греческая Церковь, страдавшая от своего неполноправного в государствах крестоносцев положения, тоже питала к латинянам откровенную неприязнь. Франкская «колонизация» в Греции, как и в Сирии и Палестине, была, в сущности, чрезвычайно поверхностной: крестоносцы представляли собой замкнутую корпорацию рыцарей и священнослужителей, совершенно не адаптированных к греческой цивилизации и не находивших поддержки у местного населения: греки никогда не перенимали языка завоевателей, и все попытки латинизировать жителей завоеванной Византии были обречены на неудачу. Франки и греки были разделены слишком глубокой пропастью — совершенно разными религией, культурой, нравами. Создание и длительное существование западных государств на греческих землях в целом усугубило ту взаимную неприязнь, которая уже давно существовала между византийцами и латинянами. Этот фактор сыграет важную роль в дальнейшей истории византийских земель.

Крестовые походы были бесконечной священной войной, которая вовлекла в свою орбиту прежде всего исламский и восточнохристианский миры. Хотя в теории западные христиане вели в Святой Земле оборонительную войну и изначально желали помочь восточным братьям по вере и защитить христианские святыни, на деле крестовые походы привели к углублению пропасти между христианами и мусульманами и к еще более решительному разрыву с греко-православной Церковью.

С самого начала Византия играла важнейшую роль в крестоносном движении: как мы помним, именно ради помощи ей была предпринята первая военно-религиозная экспедиция на мусульманский Восток. Но по сути крестоносная идея не вызывала никакого сочувствия у византийцев, так как походы западных рыцарей были в целом не в интересах Византийской империи и даже наносили ей урон. Византия вовсе не собиралась примкнуть к крестовому походу — греки только желали обратить его к своей пользе и стремились к тому, чтобы с помощью крестоносцев вернуть под власть императора захваченные турками земли. В первых трех походах Византия является и союзницей, и препятствием на пути крестоносцев, и это ее двойственное положение приводит к тому, что в 1202–1204 гг. она становится мишенью западных рыцарей. В XIV в., в период поздних крестовых походов, когда Запад начинает осознавать турецкую опасность и стремится защитить христианский мир, Византия снова становится активным партнером западных христиан, но к этому времени она уже превратилась в слабеющую державу, которая неумолимо утрачивает свои позиции.

Отношение крестоносцев к Восточной Римской империи было весьма непростым. С одной стороны, византийцы были «друзьями» (amici), ради освобождения которых и предпринимался Первый крестовый поход, с другой — греки оставались для крестоносцев схизматиками: они — те, кто не подчиняется Святому Престолу. Надо сказать, что Византия, вторая половинка античного Рима, занимала промежуточное положение между исламом и западным христианством: мусульмане для византийцев — хорошо известные враги, но порой и союзники, и Запад с самого начала крестоносного движения подозревает Константинополь в двойной игре. На этом фоне Византия в ущерб западным христианам подчеркивала свое превосходство как истинной наследницы Рима. В глазах греков именно Восточная империя получила из рук Рима единственно правильную религию, в то время как универсалистские притязания папства представляются им необоснованными, впрочем, как и претензии западных государей на императорский титул. Вместе с тем крестоносцы в ее глазах хотя и варвары, но все же исповедующие христианство. Они — «братья» по вере и подданные всеобщей христианской империи, во главе которой стоит, конечно, Константинополь. Сквозь призму такого взгляда Греческая империя судит о варварстве и религиозных «заблуждениях» крестоносцев.