энергия, которую генерал мог воспроизводить мысленно. Потом подземелье, какие-то женщины, и безобразные чудовища, которые в десятки раз страшнее зелоидов. Я даже увидел рогатых людей! Мамочку темнейшую! Да это словно демоны!

Затем большие накачанные женщины, война, словно в начале нашего тысячелетия. Пленники, странные пытки. И неизменные полёты на крыльях с большим количеством непонятного «волшебства».

Когда я переварил этот образ, я уже хотел сказать Мини, что дальше ничего смотреть не буду. Мне совершенно не интересны будни наркомана. Я даже разочаровался в человеке, которого считал Истинным Героем.

Но немного поразмыслив, я всё же вычленил полезное из этого воспоминания – шоковая терапия нанитами. Я даже видел алгоритм действия в виде скриптов в нейроинтерфейсе Родина. Он словно не нанося вреда организму мог доставить боль единожды, чтобы оппонент чистосердечно заговорил. Даже если это и работает на самом деле, то я ни за что не поверю, что воспоминания подлинные.

Не питая особых надежд, я просмотрел превью следующего образа и был приятно удивлён – этот был не наркоманский. Открыв его, я окунулся с головой в события войны. Выжженные поля, разрушенные города, которые усеяны трупами людей. Уставшие военные с пустыми глазами, покалеченные женщины и дети, битком набитые в бункерах.

Это был ужас! И я понял только на втором образе, что это другая война! Другая кровавая война, которая нашей реальности и не снилась! Это было не похоже на бред наркомана, что ужасало ещё больше…

Освоив образы, я ушёл в себя на целых полчаса. Всё это осознать было для меня шоком. Выходит, я не бредил во сне, когда прогуливался по разрушенному городу с генералом. Значит, если была другая война в параллельной вселенной, то предыдущие образы могут быть не таким уж и бредом.

– Вижу, тебя сильно впечатлило, – появилась передо мной Мини, и из-за угла появилась Злата.

– А что за образы такие? – заинтересованно спросила полька.

– Не важно. Если выберемся отсюда – покажу, – махнул я рукой и встал с кресла. – Что там второй? Проснулся?

– Он готов, но я его пока не будила, тебя ждём, – улыбнулась помощница.

– Отлично, – сказал я и смело двинулся в закуток из труб.

Худощавый настороженно стал смотреть на меня, а когда он понял, что я иду прямо на него, начал сучить ногами, пытаясь высвободиться. Он словно предчувствовал, что я что-то собираюсь сделать.

Схватив его за волосы, я послал лёгкий импульс СВЧ в его черепушку, но он был слишком слаб, а потому пришлось повторить. Злата недоуменно поглядела на меня, но вопросов задавать не стала. Я же опять надкусил недавно заживший палец и, схватив того за скулы, начал вливать свою кровь.

– Как-то, зловеще выглядит… – прокомментировала девушка. – Зачем это, Илья? Он в норме был.

– А это не для того, чтобы его в норму привести! – хихикнула Мини.

Я в этот момент закончил с вливанием нанитов и обернулся.

– Мини, запусти процесс капсуляции нанитов в нервной системе, пока наноботы их не изничтожили, – попросил я, а помощница приподняла бровь.

– Не учи маму готовить щи, Митич, – хмыкнула она. – С первых капель запустила.

– Ладно, – усмехнулся я. – Тогда буди первого. – кивнул я на соседнего убийцу.

Спустя пару секунд тот начал открывать глаза и, чуть привстав, оглядываясь, начал фокусировать зрение в полумрачном окружении. Затем он понял, что крепко привязан к трубам, что аж руки затекли и стал судорожно вырываться.

– Что?! Что вы делаете?! Кто вы? – жалобно заговорил он, не узнав меня, так как на моё лицо не падал свет от фонаря.

Злата в это время как раз пошла за ним и, схватив со стола, поставила в центре закутка.

– Память отшибло, что ли? – спросил я, и он с удивлением поглядел на меня, а затем нахмурился и выдал:

– Вы чего творите, идиоты! Да мы вас потом за такое…

В этот момент я выставил перед собой руку и щёлкнул пальцами.

Я не знал, сработает ли. Успела ли Мини прописать скрипт в терминале, и вообще, привязала ли она этот жест из образа к моей системе. Но оказалось, что она полностью его скопировала, вместе с жестом, так как короткостриженый резко замолчал, а из его горла стал вырываться лишь воздух.

Сложив руки на груди, я подошёл чуть ближе и с высока стал говорить:

– Я знаю, что на этой базе вы убили троих наших сверстников. Пока что я не требую от тебя подробностей и признания. Сейчас меня интересует то, куда вы дели их тела. – Я сел на корточки и пристально вгляделся в его непонимающие глаза. – А для того, чтобы дать тебе мотивацию говорить правду, тебя укусит комарик. Точнее… Десять миллионов комариков, – хмыкнул я и, поднеся пальцы перед его лицом, громко щёлкнул второй раз.

Его рот широко открылся, а глаза слегка закатились за веки. Он сейчас чувствует идеальное болевое воздействие на свою ЦНС, благодаря нанитам. И благодаря им же он не отключится от болевого шока.

Раз уж скрипт в бреду наркомана работает, то я решил скопировать и сцену, которую я видел в каком-то тёмном подземелье от лица Родина. Он там проделывал почти то же самое. Я, конечно, не считаю пытки гуманным способом получить информацию, но в нашем случае нет другого выхода. Если мы не найдём тела и не получим признание – меня упрячут за решётку. Тем более, я теперь считаюсь совершеннолетним.

Прошло буквально пятнадцать секунд, и из глаз этого преступника полились слёзы. Для верности я дождался тридцати секунд, как в воспоминаниях. Хотя, почему-то, там фигурировало двадцать четыре секунды…

Повторный щелчок пальцами, и его словно отпускает. Подонок начинает непонимающе вертеть головой и плакать. Только секунд через пять, он понял, что может говорить:

– Прошу вас! Не надо больше! Я всё скажу! Они здесь! Под полом! Прошу только не снова… – молил он, а мы со Златой с круглыми глазами переглянулись и непроизвольно посмотрели на пол.

– Что значит под полом? – я нахмурился и повысил голос, перебивая его молебны.

Хорошо Мини заранее врубила запись, не спрашивая меня. Светить своим нейроинтерфейсом в воспоминаниях не хочется совершенно.

– Под креслом есть старый люк! Это был пробник грунтовых вод со времён войны! Здесь под нами нет третьего уровня! Сергей его замаскировал под сваренную напольную пластину! – быстро объяснил он.

В