— Я ничего не помню, — солгала я, решив, что такая линия поведения сейчас наиболее верна. — Что вы имеете в виду, говоря о даре боевого мага?

— Леди Бартон, с вами еще поговорят. А пока позвольте мне вынести вердикт о вашем здоровье.

Мне пришлось замолчать и беспомощно смотреть на ничего не выражающее лицо доктора.

Осмотр не продлился долго.

— Кажется, антидот полностью нейтрализовал действие яда. В целом с вами все хорошо, — наконец заключил он.

— Если не считать тюремного заключения, — мрачно проговорила я.

Хикс скупо улыбнулся:

— Это верно. Что ж, я вынужден вас покинуть. Мне необходимо составить отчет.

Я с нарастающим страхом проводила глазами спину доктора, а затем вскочила и принялась кружить по комнате.

Как же так? Как я могла так опростоволоситься?

«Обмен душами относится к запрещенной магии», — вновь всплыло в моей памяти.

Вот же хмарь!

Я пододвинула стул к стене, забралась на него с ногами и, обхватив решетку руками, подтянулась к оконцу. Перед глазами замелькали чьи-то ноги и колеса повозок. Видимо, меня держали в подвале. Мило.

Уши уловили шаги еще до того, как раздался звук отпираемого засова, поэтому я успела соскочить на пол и усесться на стул, сложив руки на коленях.

В комнату вошел тощий и нескладный молодой мужчина. Форменная одежда выдавала в нем служителя бюрократии. В его руках белела стопка бумаг. Он вежливо склонил голову при виде меня.

— Я уполномочен сообщить, что вы подозреваетесь в обмене душами с двойником из другого мира. Слушанье по вашему делу назначено на завтра, на девять утра. В случае признания вашей вины, вас ожидает смертная казнь через повешение, согласно пункту четыре точка двенадцать договора о заключении мира между магами и людьми.

Внутри все билось в истерике, поджилки тряслись, но мой голос прозвучал относительно спокойно.

— Я не понимаю, что происходит.

Мужчина крякнул и, избегая смотреть на меня, полистал бумаги. Делал он это явно для проформы и чтобы потянуть время. Не думаю, что у них тут каждый второй подозревается в обмене душами.

— В присутствии свидетелей вы применили дар боевого мага.

— И кто же был свидетелями? Простите, я ничего не помню.

Снова раздался торопливый шорох бумаги.

— Леди Клер свидетельствовала, что… — он помолчал, выискивая нужную фразу — «с пальцев леди Бартон сорвался огонь такой силы, что разбил стекло в окне и оплавил осколки».

Прекрасно! Элизабет все-таки умудрилась мне навредить!

— И вы верите человеку, чуть не отравившему меня?

Он пожал плечами, как бы говоря, что все это его вовсе не касается.

— Второй свидетель — мистер Блэк — утверждает, что огненное заклинание действительно разбило окно, но предполагает, что им могли запустить снаружи.

Айден не выдал меня. На душе потеплело, и я перестала судорожно сжимать пальцы.

— Мне… — я сделала паузу, слишком испуганная словами, которые слетели с губ, — просто сидеть и ждать здесь?

— Боюсь, что так.

Он снова слегка кивнул мне и, уже на пороге, добавил:

— Посещения родственников и близких друзей запрещены.

Мне захотелось закричать от злости и бессилия, а лучше — затопать ногами, как маленькая девочка. Все происходящее напоминало плохо срежиссированный спектакль, в котором мне вовсе не улыбалось сыграть главную роль.

Упав лицом на матрас, я закрыла глаза и обхватила голову руками.

— Ничего, ты справишься, — прошептала я.

У меня есть время до утра. Ночью я увижусь с Амелией и попрошу ее поменяться со мной обратно. Она сможет доказать, что владеет только одним даром, и мы все вернем обратно.

Ведь это же хороший план, верно?

Стук собственного суматошно бьющегося сердца отдавал в ушах, но даже он не мог заглушить сомнения, звучащие в голове эхом множества голосов. Среди них отчетливо выделялся один, кричащий самую простую фразу: «Все пропало!»

И с каждой минутой, проведенной в одиночестве, сопротивляться ему и пытаться рассуждать здраво становилось все сложнее.

* * *

К счастью, мое одиночество продлилось недолго. Я не обратила внимания на громкую поступь шагов за дверью, но приподняла голову от подушки, когда тяжелая дверь после продолжительного клацанья ключами открылась.

— К вам посетитель.

Я села на кровати, напряженно всматриваясь перед собой, и встрепенулась, когда увидела, как знакомая, коротко стриженная темная макушка, мелькнув в проеме, почти коснулась притолоки дверного косяка. Да, Айден действительно обладал высоким ростом. Он вошел и цепко огляделся. При виде меня его ладони сжались в кулаки, и Айден заложил их за спину.

Охранник снова захлопнул дверь, оставив нас вдвоем.

— Лия… — упавшим голосом позвал он, словно сомневаясь, что я отвечу.

Я бросилась к нему и уткнулась лицом ему в жилетку. Айден резко выдохнул и сомкнул руки на моей спине, крепко прижимая к себе.

— Это похоже на дурной сон… — я не собиралась плакать, но слезы обожгли щеки и скатились вниз, упав на его рубашку.

Он проговорил что-то успокаивающее и бессвязное, уткнувшись губами мне в макушку. Его рука поглаживала мою спину, изредка вздрагивая и останавливаясь, когда он прижимал меня к себе теснее, словно хотел защитить.

В его объятиях было тепло и почти нестрашно. Помолчав, я вдохнула аромат его горьковатой туалетной воды и, не отстраняясь, спросила:

— Почему вас пустили ко мне?

Я скорее почувствовала его горькую усмешку, чем увидела ее.

— Меня не считают ни вашим близким другом, ни родственником. В глазах общества мы никак не связаны. Грифленд тоже рвался к вам, но из-за слухов о помолвке его не пустили.

— Вы как будто расстроены этим, — с легкой укоризной заметила я.

Конечно, сейчас не время для ревности, но почему-то меня царапнули его слова. Его никак не волнует, что другие мужчины проявляют ко мне внимание?

Он помолчал, а затем его шепот несмело коснулся моего уха, когда он чуть склонил голову влево.

— Если бы Грифленд смог помочь, я… — Его дыхание стало прерывистым. — Неважно, с кем вы разделите жизнь, Лия, лишь бы все не закончилось так… глупо.

Я подняла на него глаза. Его ладонь легла мне на щеку, большой палец мягко погладил нежную кожу. Я застыла, инстинктивно ожидая поцелуя. Губы невольно приоткрылись, а по телу пробежала дрожь.

— Лия, вы… — Айден помедлил, смотря на меня так, будто не верил, — правда не злитесь на меня?