Дело в деньгах? Так ведь он мог продать технологию по любой цене, какая только взбрела бы ему в голову!

– Деньги ни при чём. Мак-Оли родился в состоятельной семье. И отказался от наследства – он ведь работал вторым инженером на потрёпанном шлюпе. Он презирал деньги. Такова была ещё одна сторона его религиозных убеждений.

– Так в чём же дело? – спросила Диана. Она без сил откинулась на спинку кресла. – Это безумие. Минуту назад я понятия не имела, что такое вообще возможно! БСС! Помилуй богиня.

– Ты не хочешь как следует подумать, – мягко упрекнул её Яго.

Это было больно.

– Ну ладно, я подумаю, господин… учитель. Я проверю все возможные отрицательные последствия. Но знаешь что? Я уверена, заранее уверена, что их с лихвой перевесят преимущества Вселенной, открытой для человечества. Итак. – Она прикоснулась большим пальцем к ямочке на своём подбородке. – Думаю, за такую технологию стали бы драться. Начались бы свары. Даже войны. Бесспорно, Lex Ulanova так давно хранит порядок в Системе, что мы уже забыли, как выглядит полномасштабная война. Верно? – Но Яго не успел открыть рот, как она сама ответила: – Нет, нет, это безумие. Кто станет воевать? Данные можно распространить везде, разместить по копии в каждом ИДе, размножить в триллионе экземпляров. Выпустить на волю, и тогда незачем будет воевать. Так что же ещё? Может… может, этот двигатель сильно загрязняет среду?

– Насколько я знаю, нет, – сказал Яго.

– Тогда что? Какая может быть оборотная сторона у того, что приведет человечество к звёздам? Ты об инопланетянах беспокоишься?

– Нисколько.

– Тогда я не понимаю. Вот! Я всё сказала.

Яго смотрел в окно.

– Опять снег пошел, – заметил он. И в самом деле шел снег: на этот раз хлопья были поменьше, и их оказалось мало. Несколько стукнулись в окно, как замёрзшие мотыльки. Яго и Диа наблюдали за ними некоторое время. Потом Яго сказал: – Тот последний поступок Мак-Оли, его псалом, превратился в своего рода миф. В легенду. Разумеется, среди тех, кто в курсе. А это немногочисленная группа. Что именно он пел на последнем дыхании?

– Откуда нам знать?

– Именно, – произнес Яго. – Именно. Но люди всё равно об этом думают. Один мой знакомый разработал целую теорию – писал её, как роман. Он думает, что Мак-Оли терзала вера в то, что его гордыня греховна, что Господь сделал скорость света константой, и что превышать её – богохульство.

– Правда? – спросила Диана. – Как-то не внушает доверия.

– Ты так говоришь, потому что не разделяешь религиозных убеждений Мак-Оли. Но вообще-то да, я согласен. Возможно, это сыграло роль. Хотя мы имеем дело с домыслами. А домыслы нам не нужны. Нам незачем связывать его нежелание распространять БСС-технологию с его верой. Потому что я не разделяю его веру, но разделяю нежелание.

– Ты? – Диа была ошеломлена. – Почему?

– Ты не хочешь как следует подумать, – опять сказал он с серьезным видом.

– Я не вижу, – согласилась она. – Не вижу оборотной стороны.

– Скоро нам придётся отсюда уйти, – сообщил Яго. Потом он продолжил: – Ты узнала об Эйнштейне ещё в детском саду, надо думать. Но подлинный смысл того, чему нас учат в детском саду, мы обычно забываем. Принимаем его как должное.

– Что мы забываем?

– Забываем, что означает выражение «скорость света есть предельная скорость перемещения». Это ведь не произвольный предел, как ограничение скорости на дороге. Это, скорее, форма выражения фундаментальной геометрии Вселенной.

– Ты говоришь как Ева, – сказала Диана. – Она всегда яростно отстаивала невозможность БСС.

– И почему же?

– Будь у меня бИт, я бы смогла процитировать… – начала Диана. Потом осеклась: – Да не нужен он мне! Ладно, я попробую так. Все векторы в пространстве-времени являются проекциями одного и того же вектора – стрелы, которая суммирует движение по восьми направлениям – восток-запад, север-юг, верх-низ, вперёд-назад во времени, – восьми координатам, которые в совокупности представляют собой пространственновременной континуум. Если сохранять полную неподвижность в пространстве, стрела выровняется в точности по направлению «вперёд во времени», поскольку в этом случае движение будет происходить со скоростью один час в час, так «быстро», как вообще возможно. Если начать двигаться на восток, постепенно ускоряясь, тогда стрела немного сдвинется к восточной оси, и вектор движения вперёд во времени немного уменьшится. Это и есть релятивистское замедление, обнаруженное Эйнштейном. Если двигаться на восток ещё быстрее, стрела повернётся в ту сторону сильнее, и соответственно движение по оси «вперёд во времени» ещё заметнее замедлится. В конечном итоге стрела укажет прямо на «восток», и перемещение будет происходить в этом направлении со скоростью «це», в то время как вперёд во времени его вообще не будет. Чтобы перемещаться быстрее скорости света, надо каким-то образом сделать эту стрелу более горизонтальной, чем сама горизонталь. Нетрудно заметить, что это полная глупость. «Быстрее скорости света» – всё равно, что «прямее идеальной прямой». Это как искать у треугольника четвертую сторону. Тот, кто этим занят, попросту не понимает, что такое треугольник. Вот тебе и вся детсадовская наука.

– И что из этого следует?

– Ты о чём?

– Хочу, чтобы ты связала концы с концами.

– С БСС? Ты хочешь от меня гипотезы? Я думаю, что перемещение быстрее скорости света повлекло бы за собой возникновение новой, локальной пространственно-временной геометрии.

Яго пренебрежительно отмахнулся от этого предположения:

– Очевидный вывод. Я о другом.

– Ну хорошо, – сердито проворчала Диа. – О чём же?

– Превзойти «це» нельзя, как нельзя повернуться больше, чем на триста шестьдесят градусов. Значит, есть лишь одна альтернатива: изменить «це». А это…

Она чуть было не сказала «свобода», как вдруг истина ворвалась в её разум и повергла в шок.

– Ой, – сказала она, изменившись в лице. – Ой!

Он кивнул:

– Ты создала машину Мак-Оли. Отлично. Что потом? Её можно превратить в космический корабль и отправить к Ориону. Или можно сделать…

– Бомбу, – выдохнула она.

Она наконец-то поняла, какими были ставки в их игре.

– Урони её на Солнце, – продолжил он. – Подумай про E = mc2. Допустим, машина Мак-Оли увеличивает «це» в миллион раз – где-то такое соотношение понадобится, чтобы межзвёздные путешествия занимали разумный период времени: ведь 120 световых лет это, как-никак, миллион световых часов. Итак, ты увеличиваешь «це» в миллион раз. Добавь это в эйнштейновское уравнение. Подумай о том, что произойдёт с излучением нашей звезды.

– Бомба, – повторила она.

– Самая большая из когда-либо созданных. Это необходимое следствие БСС-перемещения. Неотъемлемое свойство технологии.