Когда Эва уже собиралась отойти ко сну, в её покои вошёл отец.

Дочь сидела перед зеркалом из амальгамы и Лагерда расчёсывала гребнем её прекрасные волосы. Волтинген смерил взором камеристку — та выскользнула из помещения, словно мышка.

— Дочь моя… — начал Волтинген.

— Ах отец… Я знаю наперёд всё, что вы мне скажите. Я готова выйти замуж за магистра, если на то будет ваша воля. Но не знаю: полюблю ли я его…

Волтинген усмехнулся.

— Эва, любовь — непозволительная роскошь в наше время, тем паче между влиятельными семьями. Твои дети займут высокое положение, а сама ты станешь уважаемой митрессой.

— Да… Буду сидеть в Хаммабурге, растить детей… А мой муж будет возводить новые замки и покорять огнём и мечом венедов… — с грустью в голосе ответила Эва.

— Не каждая женщина удостоится такой чести!

Эва промолчала.

— Магистр выказал желание жениться на тебе незамедлительно!

Эва ощутила дрожь во всём теле.

— Как?.. Почему?..

Волтинген погладил дочь по голове и поцеловал в макушку, как в детстве.

— Неужели ты не понимаешь: он голову потерял, когда увидел тебя. Он желает тебя больше всего на свете!

Эву охватило волнение: может быть, она напрасно боится магистра?..

* * *

Тем временем князья укрепляли Велегош и Старгард. Теперь каждый из городов город окружали три линии обороны. Первая линия представляла собой высокий плетёный палисад, за которым могла укрыться пехота и лучники. За полисадом, и в Велегоше и в Старгарде, возвышалась новая стена (вторая линия обороны) со специальными отверстиями для метания камней, раскалённого масла и выше — бойницами для лучников. За второй линией обороны виднелся ров с водой. За ним стояли катапульты, рядом с ними — каменные ядра, обмотанные ветошью, пропитанной горючей смолой. Подле катапульт несли охрану проверенные кметы.

Из городов вели потайные ходы, позволяющие совершать их обитателям молниеносные вылазки в стан неприятеля. К тому же был сделан запас специальных глиняных горшков для катапульт. В горшок помещалась горючая смесь, заплавленная сверху воском, из него торчал верёвочный трут, который поджигался в случае необходимости. При падении горящего горшка происходил взрыв.

За катапультами возвышалась восстановленная городская стена — третья линия обороны. Ибо после битвы с орденом Золотого креста пять лет тому назад Велегош и Старгард понесли серьёзные потери. Однако выстояли.

Теперь же, согласно донесениям Семаргла, Сирина, Гамаюна и Алконоста, саксонцы копили силы и готовились к новой битве.

Перун, известный в Велегоше под именем Перкун, набрал подмастерьев и ковал для бодричей новые сверхпрочные мечи и доспехи. Калегаст только диву давался способностям кузнечных дел мастера. Князь часто приходил в мастерскую и любовался работой Перкуна. Тот же между делом давал Калегасту советы, как укрепить город. И князь с интересом внимал им. Именно Перкун, будучи не только искусным кузнецом, но и отменным механиком, сконструировал сверхпрочные и сверхдальние катапульты.

Такого же успеха в Старгарде добился Сварог. Малодушный князь поставил во главе своей дружины нового воеводу и им стал никто иной, как Прове. Все в городе называли его просто Пров, даже не подозревая, что новый воевода — ириец, а его доспехи с позолоченной руной Мирового древа выкованы самим богом Сварогом.

Вслед за Перуном, Сварогом, Магурой, Эйр и Прове многие ирийцы покинули родной чертог и устремились в образе простых людей в Велегош и Старгард.

Рарог, потерпевший крушение пять лет назад в битве при Старгарде, был перенесён лютичами в храм бога Прове и почитался с ни меньшим усердием, как божественное провидение. Судьбу же второго Рарога и божественных колесниц Перуна и Эйр, определили Перун и Триглав, заперев их в Радогоше за семью замками и семью печатями.

Увы, на месте разорённого Поревита жизнь так и не возродилась. Лужане ушли вглубь лесов и там рассеялись.

* * *

Вот уже пять лет страдал Аудульф от полученных ран в бою при Велегоше. Его жена Трюд и вёльфа Астрид поочерёдно за ним ухаживали. Волколак сильно постарел и ослаб. Его сын Гуннульф был ещё слишком мал, чтобы править и потому вожак назначил вместо себя хёвдинга[93]Кнуда.

Кнуд пользовался уважением сородичей и принимал участие в битве с саксонцами, сражаясь плечом к плечу с вожаком. Однако раны его, полученные на поле брани, успешно зажили, а силы постепенно вернулись.

Аудульф созвал таг и объявил о своём решении назначить Кнуда свои приемником, покуда Гуннульфу не исполниться четырнадцать лет. Всё взрослое население городище одобрило решение вожака.

Аудульф чуял приближение смерти, тяжёлые сны тревожили его. Астрид также проявляла беспокойство, ибо слышала от разведчиков-волколаков, что саксонцы снова готовят вторжение. И на сей раз грядет ещё более кровавая сеча.

Сын Астрид, Гринольф, рождённый от охотника Лесьяра, подрастал. Он был на год моложе Гуннульфа, и дети постоянно проводили время вместе. Вёльфа всё больше замечала, что детёныш унаследовал в основном черты отца. Однако способность превращения из человека в волка он-таки унаследовал от матери. Ибо бывали случае в племени: дети, рождённые от славянских мужчин утрачивали способность оборотня. И тогда их отдавали отцам. В городище же оставались только волколаки.

Однажды Аудульфу приснился сон: саксонцы снова вторглись в земли бодричей. Кругом кровавая сеча, земля покрыта обезображенными трупами. По полю едет всадник, молодой саксонец. Из леса ему навстречу выходит славянская женщина, ещё не потерявшая былой красоты.

— Мечеслав! Мечеслав! — зовёт она. — Ты обратил оружие против своего народа!

Всадник спешился и встал на колени перед женщиной…

На следующий день Аудульф поведал о своём сне Астрид.

— Сон вещий… — решила она. — Фенрир послал его. Мы должны найти этого Мечеслава и разгадать волю нашего прародителя.

Вёльфа незамедлительно покинула чертог вожака и отправилась к священному колодцу. Там она наполнила прозрачной ключевой водой ритуальную чашу, села подле камня Эйр и, глядя на воду, испросила Фенрира:

— Великий прародитель наш, пошли мне знак: где искать Мечеслава? И каково его предназначение?

Вёльфа закрыла глаза, вознесла молитву Фенрира, а затем воззрилась на воду. Её взору открылось ведение.

Ночь, на небе две полные луны. Замок саксонцев… По ночному лесу на лошади едет женщина с ребёнком, мальчиком лет пяти. Вёльфа отчётливо видит её лицо.

Всадников чуть поодаль преследуют волколаки. Среди них выделяется старый матёрый волколак с рваным правым ухом. Он, задыхаясь, тяжело бежит по лесу. Волколак собирает последние силы и совершает мощный прыжок на лошадь. Та падает на бок… Женщина теряет сознание. Ребёнок лежит на земле подле лошади… Затем обезумевшая от страха лошадь находит в себе силы подняться и уносит прочь бесчувственную женщину, зацепившуюся ногой за стремя. Старый матёрый волк с рваным ухом неспешно приближается к мальчику, тот в страхе извлекает длинный кинжал из ножен и, выставив вперёд, пытается обезопасить себя от оборотня. Матёрый волк прыгает прямо на кинжал, клинок поражает зверя в горло. Хищник сражён, он издаёт предсмертные хрипы. Горячая кровь волка омывает человеческое дитя и попадает ему в рот. Ребёнок жадно пьёт волчью кровь, словно пытаясь утолить жажду.