«Как и все остальные», – подумал Бен.

Кроме Мартина Швартца, которому он был обязан своей новой легендой. Полицейский, который отлично разбирался в подобных вещах, сократил до минимума команду оперировавших его врачей. Позже снабдил его новым паспортом и деньгами на первое время.

Не для того, чтобы помочь Бену заполучить миллионы, – Швартц даже не знал, что они существуют в действительности, – а потому, что у Бена не было другой возможности жить дальше.

Возможно, он и пережил Ночь вне закона. Но человек Беньямин Рюман все равно умер.

Потому что слухи вокруг его личности преследовали бы его всю жизнь. Беньямин Рюман – это имя навеки будет ассоциироваться со смертью, убийством и, что еще хуже, насилием и растлением малолетних. А тот факт, что Бен даже пытался покончить с собой, был воспринят общественностью как однозначное признание своей вины.

Когда Швартц предложил ему воспользоваться программой защиты пострадавших, Бен ни секунды не сомневался. Единственной альтернативой было бы прыгнуть с крыши клиники.

Поэтому он последовал совету Швартца – никому, даже самым близким, не рассказывать о своей новой идентичности, если он не хотел провалиться.

По крайней мере, первый месяц.

Он не мог открыться даже своему отцу, которого ему вдруг стало очень не хватать, впервые за долгое время. Однажды Бен поймал себя на том, что пытается вспомнить его номер телефона, просто чтобы позвонить с таксофона и, если повезет, услышать его хмурое «Алло?».

Но риск, что Бен не сможет сразу положить трубку, что выдаст себя и из-за глупого приступа сентиментальности кто-нибудь пронюхает обо всей истории, возможно, даже пресса, – в настоящий момент этот риск был слишком велик. И Бен быстро признал, что от него мертвого сейчас больше толку, чем от живого. Прежде всего для его семьи.

– Я звоню, чтобы окончательно попрощаться, – сказал он Арецу.

Она была единственным человеком, кто не удивит рассказами, что говорила с мертвым. Ее лечащий врач думал, что ей звонит хороший друг детства. Психиатр даже считал полезным, что она общается с кем-то, кто знает про школьную травлю.

– Это мило, – ответила Арецу. – И грустно. Но ты прав. Оц не должен догадываться, что ты жив. Сам знаешь, каким он становится, если нарушают правила игры. Он заберет деньги. И весьма вероятно, что в следующем году снова включит твое имя в список.

– В следующем году? – Бена бросило в холод.

– Неужели ты думаешь, что псих остановится? – спросила Арецу. – Программа работает полностью автономно. Без какого-либо вмешательства извне. Оц мне как-то объяснял, но я мало что поняла. Ты знаешь, я не очень дружу с техникой. Но он сказал, что каждый год автоматически выбирается новый внезаконник. И безумие начинается сначала.

– Думаю, это все слухи, – сказал Бен, хотя и без полной уверенности в своих словах.

– А мы оба знаем, что слухи могут быть смертельны, – возразила Арецу.

После долгой паузы, когда они просто слушали дыхание друг друга в трубке, Бен пожелал ей всего хорошего.

– Что ты теперь будешь делать? – спросила она его в конце.

– Еще не знаю, – честно ответил он.

И после того как связь прервалась, он еще какое-то время держал телефон на коленях, погрузившись в свои мысли, уставившись на темный экран.

«Что мне делать?»

Бен услышал смех ребенка, который радовался купленному мороженому. Взгляд его блуждал по пляжу, над которым дрожал горячий воздух, потом переместился к маленькому бару с усталым вентилятором. И остановился на Джул и Дженни – они пожали руку адвокату и остались в растерянности сидеть за столом, когда парень оставил их одних.

Бен не знал, как повести себя, если они сейчас тоже поднимутся и пойдут к своей арендованной машине, стоящей у сквера. Там, где он сидел в тени автобусной остановки, волнистая кровля которой приятно усиливала шум моря.

Исчезнуть и оставить их одних? С деньгами, которые были ему не нужны, и верой, что хотя бы в последнюю секунду своей жизни он принял правильное решение?

Или…

Бен услышал, как о берег ударила непривычно высокая для бухты волна, почувствовал запах морской соли в воздухе и солнцезащитного крема, который стекал у него по лбу, и принял решение.

Оно стоило ему больше сил, чем он думал, потому что его руки дрожали, а плечи с самого начала требовали, чтобы он сдался.

Но потом он увидел лицо Джул. И слезы, которые, как маленькие звезды, блестели у нее на щеках и в глазах Дженни, чей живот так чудесно округлился.

Он двинулся вперед в своем инвалидном кресле, к которому будет прикован всю оставшуюся жизнь, и с каждым метром в нем росла уверенность, что он на правильном пути.

Даст Бог.

Наконец-то.

В июне 2013 года я сидел с женой в «Алямбре» в Веддинге. Это кинотеатр, ближайший к больнице «Вирхов Шарите», где наш маленький Феликс боролся за свою жизнь в отделении неонатологии. Не переживайте, сейчас у него все супер, он отлично развился и в свои почти четыре года мастерит лучше отца. Но тогда, родившись на одиннадцать недель раньше срока, он весил меньше тетрапаковского пакета молока и был подключен к девяти катетерам, через которые получал антикоагулянты, препараты для снижения давления, морфин и антибиотики. Все, что необходимо, если у вас одновременно тромбоз почечной вены и кишечная инфекция.

Медсестры и врачи сказали нам, что у нас есть выбор: беспрерывно смотреть на мониторы, на которых отражались показатели жизненно важных функций Феликса, или сделать перерыв. Два часа, чтобы проветрить голову, отвлечься. Чтобы обрести покой, который нужен, если хочешь дать маленькому, подключенному к проводам существу так необходимое ему родительское тепло – например, когда вынимаешь его из инкубатора и кладешь себе на грудь.

Мы выбрали второе и пошли на поздний сеанс «Судной ночи».

Наверняка некоторые задаются вопросом, почему мы выбрали именно фильм ужасов, хотя сами жили в постоянном страхе. Но эти люди, вероятно, редко читают триллеры. Я глубоко убежден, что подобные фильмы и книги работают как громоотводы, позволяя нам справиться с накопившимися страхами и переживаниями в безопасной среде.

Во всяком случае, моей жене и мне посещение кинотеатра помогло. (Настолько, что на следующий день мы отправились на «Войну миров Z».) На короткое время мы попали в другой мир. В будущее, где в США в течение одного дня разрешено любое преступление – в том числе убийство, чтобы американский народ «очистился» и затем целый год жил в согласии. Не секрет, что любое творчество основывается на творчестве. Кинорежиссеры, музыканты, авторы не творят на пустом месте, а вдохновляются и мотивируются работами других. В моем случае было так: уже во время начальных титров я подумал, что гениальная идея «Судной ночи» (кстати, вторая часть понравилась мне еще больше) может найти своих реальных поклонников уже сегодня, а не через двадцать или тридцать лет.