— Почему не другие?

— Не верю им. — Мэйбл пожала плечами. — Они сразу донесут, а ты не такая. Это я уже поняла.

Полосы ткани, которые я вчера оторвала от нижней юбки, чтобы перевязать кровоточащие руки, ослабли. Я присела и стала заново их наматывать. Засохшая кровь трескалась на льне. Было жарко, хотелось пить, пот стекал по лицу.

— Почему я должна тебе верить после прошлого раза?

Мэйбл вырвала сорняк, швырнула его в кучу и проползла на дюйм вперед.

— Можно подумать, у тебя есть выбор.

Гнев, который от усталости чуть ослабил свою хватку, немедленно вернулся.

— Я не верю тем, кто скрывает свое имя, — сказала я и сама поразилась своей двуличности.

Мэйбл прекратила прополку, выпрямила спину, уперла грязные руки в бедра и посмотрела за горизонт, будто выглядывая какую-то неправильность в пейзаже или надеясь увидеть зеленое небо вместо синего.

— Никому нельзя верить. Можешь идти со мной или нет. Выбор за тобой.

Она выдернула картофелину, которую я закопала, обтерла ее юбкой и вгрызлась в нее. Брызнул белый сок.

— Ты еще не научилась избавляться от улик?

Я смотрела, как она втихомолку поглощает мою картофелину. За Мэйбл на краю поля виднелся темный густой лес. Я не могла вернуться в Дом милосердия, просто не могла! Руки у меня больше не дрожали, разум прояснился, но лицо стало одутловатым и бледным, а ноги так распухли, что казалось, будто вот-вот взорвутся, как воздушные шары, если ткнуть в них иглой. Приступы вернулись. Вчера ночью я проснулась от того, что стены падали на меня.

Прикончив картошку, Мэйбл двинулась дальше, выдергивая сорняки. Работала она с той же четкостью, что и в прачечной. Она привела Эдну навстречу ее судьбе и меня, скорее всего, приведет навстречу моей. Но я не видела другого способа выбраться, а времени у меня оставалось мало.

На следующее утро мы улучили время поговорить, пока собирали вьющуюся фасоль. Ее стебли частично скрывали нас от тех, кто наблюдал из дома. Дождя не было уже несколько дней, и комки земли под ногами рассыпались в пыль. Было только семь утра, но я уже чувствовала приближение жары.

— Мисс Юска не врала насчет медведей, — прошептала Мэйбл. Голову она наклонила так, что я видела одну только шляпу. — Придется быть осторожнее. Жаль, нет ружья. Это было бы уже кое-что. Хотя тогда я пристрелила бы мисс Юску и освободила бы нас всех.

Звенели цикады, воздух дрожал от жары. У меня немного кружилась голова. Если медведь и съест кого-то, то, скорее всего, меня. Я что, снова стану приманкой?

— Чего застыла? — Мэйбл прихлопнула комара на руке. — Просто не трогай медвежьих малышей — и все будет хорошо. Я эти леса знаю.

— Как это, знаешь леса?

— Неважно. Просто доверься мне. — Ее кривые зубы блеснули, когда она улыбнулась. — Или хотя бы попытайся.

Я сорвала стручок. Злость на Мэйбл все еще не прошла. Она тянула меня к себе, так же, как и Эдну, и как цыгане тянули к себе Луэллу. Но я не хотела больше подчиняться. Я не доверяла ей, и мне не было дела до ее преступлений.

Прошлой ночью она нашептала мне свой план, пока все спали. Сегодня нам предстояло украсть у спящих хозяек по паре туфель, пробраться в кладовую за едой, свечами и кухонным ножом, сложить все это в наволочку и выскользнуть в заднюю дверь.

— Добрые доверчивые старушенции, — смеялась Мэйбл в темноте. — Не запирают дверей! Ну сами и виноваты: не поняли, что я не городская.

Я взглянула на дом. Мисс Карлайл не выходила с утра, и я не знала, из какого окна она за нами смотрит.

— Пошли прямо сейчас, — сказала я.

Мэйбл рассмеялась и присела, чтобы собрать нижние стручки. Она даже не стала обдумывать мои слова.

Остальные девушки рассыпались вдоль рядов фасоли. Они наклоняли головы, защищаясь от солнца, руки их сновали от стеблей к корзинам и назад. Никто на нас не смотрел.

— К обеду не прозвонят еще долго.

— Без еды мы никуда не дойдем — слишком далеко. Не знаю, как ты, мисс-я-никогда-в-жизни-не-стирала-белья, но лично я не готова убивать животных голыми руками и есть сырьем.

Смерти я не боялась. Я умирала, когда на меня падали стены, когда я свалилась с кровати, измазанная дурацкими румянами Мэйбл, когда меня швырнули в яму. Что по сравнению с этим значила еще одна смерть?

Мэйбл стояла на корточках и бросала стручки в корзину. Подол ее юбки лежал в грязи.

Я ей не доверяла, но она почему-то доверяла мне, хотя мне доверять не следовало. В мои планы входило использовать ее, чтобы спасти себя, если я вообще могла спасти себя. Я не была беспомощной. Мне не было нужды болтаться в пустоте, и я сама могла выбирать.

Я сделала шаг назад. Слева виднелась манящая чернота леса. Мэйбл встала, недоверчиво глядя на меня. Выражение ее лица подталкивало меня сделать это. Она не думала, что у меня хватит духа, но она не знала, что мое искалеченное тело — само по себе тюрьма и что лес — ничто по сравнению с невозможностью дышать. Я умирала. Побег ничего не изменил бы.

Что-то толкнуло меня изнутри. Я бросила корзину, развернулась и побежала. Край леса манил прохладной тенью, сосновые иглы приглушали звук моих шагов. Я бежала, не думая, выдержит ли сердце, я вообще ни о чем не думала. Ветер овевал щеки, шляпа слетела с головы. Когда начался подъем, мне пришлось замедлить шаг и задрать юбку, чтобы перебраться через большие камни. Устав, я села на булыжник перевести дыхание и дать возможность зрению вернуться в норму. Видимо, мне придется идти медленнее, иначе мир снова начнет переворачиваться. Мне нужно найти дорогу, там я смогу остановить какую-нибудь повозку или автомобиль, чтобы доехать до дома.

Услышав треск ветвей, я вскочила. Из зарослей рододендрона выскочила Мэйбл. Лицо у нее пылало, короткие волосы взмокли от пота и завивались над ушами, как изогнутые концы леденцов.

— Пошли, некогда отдыхать, — заявила она, карабкаясь на очередной камень. — Ты с ума сошла: бежать средь бела дня! Уже пробил колокол. Остается только надеяться, что они не знают, в какую сторону мы побежали.

— Я не могу больше бежать.

Она оглянулась:

— А то я не знаю. Пойдем, только быстро. С тобой что-то не так?

Я кивнула, подоткнула юбку повыше и полезла за ней. Через некоторое время возвышенность перешла в ровный лес. Мы шли довольно быстро, и тишина придавала нам сил. Собаки и люди пока за нами не гнались. Я заметила, что Мэйбл выбирает путь.

— Ты знаешь, где дорога?

— Не представляю. Искать дорогу — дурная идея. Первая же телега отвезет нас назад в Вальхаллу. Людям нравится быть героями. И все равно, что мы им скажем. У девушек всегда есть какая-то история, и им никто никогда не верит. Мы идем на север, — добавила она, глянув на небо.

— Нет, — я остановилась. — Мне надо найти дорогу. Твоей истории могут не поверить, но моей точно поверят.