litbaza книги онлайнФэнтезиМлава Красная - Ник Перумов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 113
Перейти на страницу:

– Я буду счастлив прочесть вам любую. – Зюке показалось, что поэт плотоядно облизнулся. Княжна приготовилась к неизбежному, но её спас выросший как из-под земли Гаврила. Вернее, спас бы, будь он кем-нибудь другим.

– Зинаида Авксентьевна! Какое немыслимое счастие вновь видеть вас! – Чудинов изысканно поклонился. Многие дамы полагали литератора столь же интересным, сколь и одарённым. Зинаида с ними не спорила – улыбки Гаврилы были столь же тошнотворно приторны, сколь и его писания.

– Зинаида Авксентьевна, – не замеченный ранее господин с неприятно знакомой родинкой, кажется, философ и историк, протиснулся вперёд, – что вы скажете об «Изгнаннике любви»? Не правда ли, волнующе?

– В той же степени, что и стихи Дениса Платоновича, – нашлась Зюка, высматривая папеньку. Барон Крузе куда-то делся, и Авксентий Маркович обречённо беседовал с двумя господами, один из которых был чудовищно худ, другой нервен и лыс. Авксентий Маркович перехватил взгляд дочери и ободряюще кивнул. Великий князь был не из тех, кто задержится в обители Муз и Разума долее необходимого.

– Варвара Виссарионовна – наш добрый гений, – напомнил о себе Кнуров. – Её доброта безмерна.

– И она будет вознаграждена в веках, – оживился философ. – Гений Дениса Платоновича и Гаврилы Дмитриевича обессмертит имя их покровительницы.

– Имена всех наших добрых друзей, – галантно уточнил Чудинов. – Я был бы счастлив посвятить свой новый роман Зинаиде Авксентьевне.

– Увольте! – Вырвавшийся возглас следовало немедленно подсластить, и Зюка торопливо добавила: – Я ещё не совершила ничего достойного, и потом мой брат… Он будет возражать.

– Вы прекрасны, для поэта этого довольно. – Господин Кнуров придвинулся к княжне, хоть и так стоял ближе, чем следовало. – Моя следующая элегия ваша по праву!

– Я не заслуживаю этой чести, – твёрдо сказала Зинаида. – Гаврила Дмитриевич, о чём будет ваш новый роман?

– Вы столь же скромны, сколь и прекрасны, – не сдавался Кнуров, – но если вам претит принять бескорыстное посвящение, вы одним вашим словом превратите меня в вашего должника. Стоит лишь напомнить министру Двора о прошении, что я подал на высочайшее имя в прошлом месяце. О, это такая малость, однако поэты не ходят по земле, но витают в эмпиреях. То, что какому-нибудь конногвардейцу кажется смешным, нас убивает…

– Денис Платонович, – мотнул лохмами Чудинов, – вы можете смутить Зинаиду Авксентьевну…

– Что вы, – покачала головой Зинаида. – Я… Я поговорю с Василием Васильевичем, как только его увижу, но разве Варвара Виссарионовна, Егорий Кронидович или мой кузен Антон Арсеньевич, он ведь тоже пишет…

– О, – голос поэта закудрявился ещё больше, – это такая малость, что я не счёл возможным обременять брата государя, поэты же, открою вам тайну, ужасно ревнивы друг к другу, но коли вы изъявили желание…

Она изъявила? Она просто не хочет, чтобы на виршах этого толстяка красовалось её имя!

– Денис Платонович, вам так же трудно отказать, как Милорду… Это наш лебедь, он живёт в Хотчине… Внешне вы несхожи, но душой Милорд такой же… поэт.

– Изумительно! – закатил глаза Кнуров. – Отныне я стану подписывать свои посвящения вам Лебедем Северных озёр… Более того, в этом прошении… Я просил государя позволить мне принять другое, более приличествующее стихотворцу имя, а что может быть лучше, чем Лебедев или же Лебединский?

– Вы спрашиваете о моём новом романе? – несколько поспешно вмешался Чудинов. – О, это будет история горского юноши, воспитанного монахами. Сын князя, ребёнком он был захвачен в разорённом ауле хорошо известным всем нам генералом…

– Вы, Гаврила Дмитриевич, рассказываете чудовищные вещи, – лысый господин с нервически дёргающейся щекой и горящими глазами оставил папеньку и присоединился к беседе, – в то время как Зинаида Авксентьевна хотела бы слушать о любви, о счастливой любви. Ваша светлость, я ведь не ошибаюсь?

– Нет, – с благодарностью приняла негаданную помощь Зюка.

– Иначе и не могло быть! – воспрял будущий Лебединский. – Песнь любви, песнь счастливой, торжествующей любви! И я, исполняя волю нашей очаровательной Музы, немедля…

– Постойте, Денис, – осадил поэта лысый, с каждым мгновеньем нравящийся княжне всё больше и больше. Мало того, что он оттеснил Кнурова с Чудиновым, он назвал её, как дочь праправнука правившего монарха, без льстивого «высочества». – Речь шла о романах, и я сегодня же пришлю вам «Страсти Сибири». Испытываю надежду, что вас тронет чувство, вспыхнувшее между оказавшимся за Камнем по воле, скажем так, рока блестящим молодым человеком и юной крестьянкой, не задетой тлетворным влиянием…

Овладевшая было Зинаидой симпатия умерла, не успевши расцвесть, но природная жизнерадостность великой княжны вкупе с копившейся добрых два часа злостью заставили осведомиться, не является ли влюблённый мятежным лехом.

– О! – принял мяч Чудинов. – Зинаида Авксентьевна умеет читать меж любых строк! Но сколь я счастлив, что мой бедный Хабрович не оставил её золотое сердечко безучастным.

– Это вы, Гаврила Дмитриевич, читаете если не между строк, то между чужих слов, – поморщился лысый. – Её светлость всего лишь хотела узнать, не следую ль я за явившейся в последнее время модой – делать героя романа всенепременно французом, в наших эмпиреях затерявшимся, или вот, пальцем не станем указывать, лехом. Правду сказать, я её опасения понимаю. В последнее время на книжных страницах от иностранщины просто житья нет, на что справедливо указано в последнем «Улье»…

– Как же-с, – вскинулся господин с родинкой, – читывал! Не могу поверить, что Васюричев с Солодиловым пали столь низко, что подпевают министру просвещения. Ежли так пойдёт и дальше, «Изгнанника любви» Гаврилы Дмитриевича постигнет участь книг, сожжённых испанскими иезуитами, а нас, кроме тех, кто успеет отречься, – тут владелец родинки строго взглянул на лысого литератора, – участь вашего героя. Вы, кстати говоря, не желаете его во втором томе привесть к раскаянию и вступлению в государственную службу?

– Передёргиваете, Кондратий Фаддеевич, да и что б вам не передёрнуть, если вы с Гаврилою, как две известные птицы, друг друга хвалите, где только можно. Что вам до того, что язвы общества нашего бичующие идут за Камень или на Капказ, как Шигорин? Вы их не видите, ибо мыслить и страдать, по-вашему, могут лишь пленные французы с мятежными лехами, а мы «рылом не вышли»! Прошу простить, Зинаида Авксентьевна, что при вас я…

Зюке очень хотелось последовать примеру Крузе и исчезнуть. Отчаянно осматриваясь в поисках пути к спасению, княжна натолкнулась на взгляд высокого и сутуловатого человека с коротко стриженными на военный манер волосами. Он в разговорах не участвовал и, казалось, тоже дорого дал бы за то, чтобы оказаться где-то совсем в ином месте.

– Прошу простить, – перебила Зинаида готовых схватиться не на живот, а на смерть литераторов, – но кто сей господин у окна?

– Сей господин? – Кнуров и тут оказался первым. – Чистейшее сердце ваше заметило нашего собрата по перу столь же чистого, по-прежнему бродящего по дорогам прекрасного детства…

1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 113
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?