Его мысли уже кружились вокруг инспекции А. И это означало, что они касались в первую очередь наиболее красивого лица в штате этого отдела.

***

Он был вынужден ждать. И дело было не только в том, что он подвергал свое терпение серьезному испытанию – люди тоже подозрительно поглядывали на него, замечая, как он стоит у строительного забора и не отрываясь наблюдает через него за красным кирпичным зданием Полицейского управления. Комиссар считал это заслуженным наказанием за свое идиотское поведение накануне. И он был вознагражден за свое ожидание. Она появилась. Энергичными шагами она шла по проходу между строительными заборами, который направлял пешеходов через лабиринт строительных площадок точно к станции Александерплац. Прямо на ходу она застегивала пальто. Рат отошел в угол, который образовывали два строительных забора, и стал ждать, когда девушка пройдет мимо него. Она его не заметила. Было не так просто не отставать от нее. Некоторые прохожие, которых он задевал, недовольно ворчали. Наконец Гереон обогнал Шарли и прямо на ходу протянул ей букет роз, который часом раньше купил на вокзале.

Он сразу же обнял ее – как только увидел ее лицо, на котором попеременно отражалось то одно, то другое душевное состояние. Сначала это было удивление, потом, когда Риттер немного пришла в себя, нечто похожее на возмущение, но все это сопровождалось улыбкой, которую она пыталась скрыть и которая боролась с недовольным выражением на ее лице. Шарли на секунду остановилась, но потом быстро пошла дальше. Рат шел за ней следом, помахивая розами и надев на лицо обаятельную усмешку, означавшую «Ведь все мужчины – маленькие мальчики», и помогая улыбке на лице стенографистки одержать окончательную победу. Когда он увидел появившуюся на щеке ямочку, ему стало ясно, что он победил. Полицейский едва не закричал «ура!», но взял себя в руки. Шарлотта остановилась.

– А я уж опасался, что у нас состоится марафонский бег, – сказал Гереон и протянул ей цветы.

– Ты выспался? – спросила она. На губах ее при этом играла улыбка, и его душа рвалась от радости.

– Почему? Выспаться можно в конце месяца.

Наконец девушка взяла цветы и понюхала их.

– Красивые! – сказала она. – Сам нарвал?

– Только что из камеры вещественных доказательств.

– И что мне теперь с ними делать? Я нигде не вижу вазы.

– Ну тогда давай их съедим прямо здесь.

Фройляйн Риттер засмеялась.

А потом комиссар взял ее под руку.

Вскоре после этого они остановились на Дирксенштрассе перед «Бьюиком» Вайнерта. Журналист оказал Рату услугу, после того как тот пообещал ему по телефону сообщить эксклюзивную информацию о прошедшей накануне зачистке. Пресса вообще еще ничего не знала о проведенной операции, так что Вайнерт недолго колебался и привез соседу ключи от машины. Разумеется, не прямо в «замок» – они встретились за кружкой пива в «Последней инстанции». После этого каждый отправился на работу: репортер – в свою редакцию на Кохштрассе, а комиссар с ключами от автомобиля в кармане – в Управление. Оставшиеся имена в списке он обработал в ускоренном темпе.

И вот теперь он стоял перед «Бьюиком», бряцая связкой ключей, и наслаждался большими глазами Шарлотты.

– Это твоя? – спросила она.

– Если я хочу произвести впечатление на женщин, я всегда получаю в свое распоряжение такую машину.

Гереон, как вышколенный шофер, открыл дверцу пассажирского сиденья, помогая ей сесть в салон.

– Спасибо, Иоганн, – смешно проговорила девушка в нос, намеренно выдвинув подбородок вперед. – Вы можете уйти сегодня немного пораньше. А когда вы помоете машину, приходите, пожалуйста, в мою опочивальню.

– Слушаюсь, сударыня!

– Фройляйн, пожалуйста!

– Фройляйн? Гм… но я не знал, что…

– Не будьте таким дерзким! – Шарли негодующе покачала головой. – Тсс, тсс! Ох, уж эти слуги в наше время! Такого бесстыдства при кайзере и быть не могло!

Что правда, то правда. Шофер набрался наглости и одарил милостивую фройляйн долгим поцелуем, а потом включил двигатель, и машина тронулась с места. Сначала они поехали в Моабит – розы нужно было, наконец, поставить в воду. Гереон не сказал своей спутнице, что ему было еще и любопытно, как она живет. Он поехал по туристическому маршруту: мимо замка, а затем через Линден и Бранденбургские ворота, мимо Рейхстага и Триумфальной колонны, и дальше через Шпрее. Они ехали с открытым верхом, полицейский видел Шарли, сидящую рядом с ним, с развевающимися темными волосами, попадающими в лицо, и издающую радостные возгласы от удовольствия, и от счастья ему хотелось лететь, а не ехать.

К сожалению, им понадобилось не больше четверти часа, чтобы добраться до Шпенерштрассе. Гереон остался ждать в машине.

– Так будет лучше, – сказала Риттер. – Грета еще ничего не знает о тебе. Я не хочу, чтобы бедняжка была шокирована. Она в данный момент не очень высокого мнения о мужчинах.

Вскоре после этого девушка уже вновь сидела в машине. Рат не был уверен, но готов был поспорить, что она сделала свежий макияж. Кроме того, на ней было другое пальто.

– Ну куда теперь? – спросила она.

Комиссар посмотрел на часы.

– Ровно восемь – я думаю, самое время для хорошего ужина. А раз уж в нашем распоряжении машина, то можно поехать и за город. Все-таки сегодня воскресенье.

Ресторан «Бельвю» располагался прямо на озере Тегелер Зее. Они сидели на террасе и смотрели на заходящее солнце.

– У тебя красивый новый костюм, – сказала Шарлотта.

Рат пожал плечами:

– Ты находишь? Мне нужно было что-то новое для работы. Завтра у меня мой первый день в другой инспекции.

На лице его подруги появилось выражение изумления.

– Не может быть! – проговорила она.

– И тем не менее это так! – Гереон наслаждался ее реакцией. – Ровно в восемь я должен явиться к Геннату. Это личный приказ Ланке.

– Это круто. В таком случае мы будем постоянно пересекаться.

– Лучше не придумать.

– Ты понимаешь, что я имею в виду, – вздохнула девушка. – Никто не должен видеть нас вместе. Официально мы едва лишь знакомы. Мы должны обращаться друг к другу на «вы».

– Тогда нам надо немедленно выпить на брудершафт! Я, конечно, имею в виду – на глазах у всех коллег.

– Боже мой, Гереон! Я совершенно не уверена, что мне удастся взять себя в руки. – Казалось, что Шарли была серьезно обескуражена.

– Во-первых, завтра тебя все равно не будет на работе.

– К счастью! Тогда у меня, по крайней мере, будет пара дней, чтобы психологически подготовиться к новой ситуации.

– Это все временно. Пока неизвестно, сколько продлятся мои гастроли в вашей инспекции. – Комиссар не хотел открывать подруге все карты, прежде всего в отношении того, какую роль в этом переходе сыграл его отец.