2. Армия продолжает выполнять свою задачу, переходит к обороне на рубеже: мыс Фиолент — хутор Пятницкого — истоки бухты Стрелецкой. Оборона указанного рубежа возлагается на группу генерал-майора П.Г. Новикова.

3. Группа генерал-майора П.Г. Новикова в составе: 109-й, 388-й стрелковых дивизий, 142-й стрелковой бригады, курсов младших лейтенантов армии, учебного батальона 191-го стрелкового полка, зенитно-пулемётного батальона. Арт-группа в составе 47-го ап, 955-го ап и 880-го зап.

Задача — упорно оборонять рубеж: хутор Фирсова — хут. Пятницкого — истоки бухты Стрелецкой.

КП — 35 батарея БО.

Командующий Приморской армией генерал-майор Петров

Член Военного совета дивизионный комиссар Чухнов

Начальник штаба армии генерал-майор Крылов».

Как видите, Петров начал приказ с вранья о предрешённости обстановки. А была ли она таковой? Манштейн пишет: «День 1 июля начался массированным огнём по окраинным укреплениям и внутренним опорным пунктам города. Обстрел был успешным. Уже через некоторое время разведчики донесли, что серьёзного сопротивления противника не ожидается. Ведение огня было приостановлено, дивизии пошли в наступление. Вероятно, противник в ночь на 1 июля вывел свои главные силы из крепости на запад». То есть к моменту отдачи Петровым приказа немцев еще и близко не было в Севастополе, более того, они боялись в него входить.

А как вам нравится шизофрения приказа: «Дальнейшая организованная оборона исключена», — и одновременно: «Армия… переходит к обороне на рубеже»?! Оборона исключена или не исключена?

И, конечно, особо мудрой выглядит та часть приказа Петрова Новикову, в которой он приказывает Новикову пробиваться в горы к партизанам. Поскольку горы и партизаны были в глубоком тылу наступающих немцев, то исполнителям этого приказа осталось всего ничего — разбить 11-ю армию немцев. Так почему же, Петров, ты сам не пробиваешься в горы со своими солдатами?

Между тем в Краснодаре маршал Будённый, узнав, что Октябрьский драпает из Севастополя, озаботился спасением войск и послал в СОР директиву. «Директивой предписывалось: «Октябрьскому и Кулакову срочно отбыть в Новороссийск для организации вывоза раненых, войск, ценностей, генерал-майору Петрову немедленно разработать план последовательного отвода к месту погрузки раненых и частей, выделенных для переброски в первую очередь. Остаткам войск вести упорную оборону, от которой зависит успех вывоза».

К сожалению, эта директива пришла на узел связи 35-й батареи с большим опозданием из-за выхода из строя от артогня противника приёмного радиоцентра на Херсонесском мысе — около 22 часов 30 июня, — и пока шифровку обрабатывали, командующий Приморской армией генерал Петров со своим штабом был уже в море на пути в Новороссийск на подводной лодке Щ-209».

Маношин невнимательно читал собранные им воспоминания и документы, поскольку в них несколько раз точно указывается, когда именно Петров покинул командный пункт СОР на 35-й батарее: «Около 1 часа 30 минут ночи 1 июля 1942 года Военный совет Приморской армии в составе Петрова, Моргунова, Крылова, Чухнова и других командиров штаба армии, штабов соединений, командиров соединений и комиссаров, других лиц спустились по винтовому трапу в левый подземный ход-потерну 35-й батареи и затем, пройдя её, вышли на поверхность земли через левый команднодальномерный пост вблизи спуска к рейдовому причалу».

Итак, Маношин нашёл факты: телеграмма Будённого пришла в 22.00, Петров покинул командный пункт в 1.30, лодка начала выходить из бухты в 3.00 (об этом ниже). А вывод делает: телеграмму Будённого шифровальщики не успели «обработать» и Петров её не получил. А сколько надо было времени на обработку (расшифровку) телеграммы? Маношин и эти факты нашел:

«В тот же день 30 июня к 19 часам был получен ответ из Москвы о разрешении эвакуации ответственных работников и выезд Военного совета флота на Кавказ».

«В 19 часов 50 минут 30 июня 1942 года в одном из казематов 35-й береговой батареи началось последнее заседание военных советов флота и армии… Вице-адмирал Октябрьский кратко охарактеризовал обстановку и сказал, что на его телеграмму об эвакуации получен ответ от наркома ВМФ Кузнецова с разрешением на эвакуацию ответственных работников и командиров, а также санкционирован его выезд».

То есть на расшифровку телеграммы и сбор десяти членов Военного совета ушло 50 минут, а на собственно «обработку» телеграммы вряд ли более 30. Следовательно, если телеграмма Будённого с приказом Петрову остаться в Севастополе получена в 22.00, то на стол Петрову она легла в 22.30 30 июня. А удрал Петров из Севастополя только в 3.00 1 июля.

Таким образом, Петров удрал с командного пункта 3 часа спустя после того, как им был получен приказ Будённого остаться и возглавить оборону, а из Севастополя — через 4,5 часа после прочтения приказа Будённого. Ночью бухта тоже находилась под обстрелом немцев, но Петров мужественно ждал, пока и его задержавшийся сын-адъютант тоже соберёт вещи и прибудет на лодку. Так, семейно, помахав ручкой оставшимся без командования и поэтому гибнущим уже в неравных боях солдатам, Петров и удрал: «Подводная лодка Щ-209 приняла на борт Военный совет Приморской армии со штабом армии, а всего 63 человека и в 2 часа 59 минут 1 июля вышла на Новороссийск, куда и прибыла после сложного похода 4 июля около 8 часов утра».

Как пишет Кузнецов, в Москве ошарашились, но сделать уже ничего не могли:

«Соглашаясь с эвакуацией Военного совета флота из Севастополя, я рассчитывал на то, что в городе останется генерал-майор И.Е. Петров, заместитель командующего флотом, который будет руководить обороной до последнего момента. Но 1 июля в телеграмме в адрес Сталина, мой и Будённого уже из Новороссийска Военный совет флота донёс: «Старшим начальником в Севастополе оставлен комдив-109 генерал-майор П.Г. Новиков, а его помощником по морской части — капитан 3 ранга А.Д. Ильичев». Это было для меня полной неожиданностью и поставило в трудное положение перед Ставкой.

— Вы говорили, что там останется генерал-майор Петров? — нахмурился Сталин. Мне ничего не оставалось, как сослаться на первую телеграмму командующего Черноморским флотом.

В своей ответной телеграмме я давал разрешение на выезд только Военного совета и группы руководящего состава, если в Севастополе останется генерал Петров. В этом случае я рассчитывал, что борьба еще какое-то время будет продолжаться. Так обстановку, видимо, понимал и Верховный главнокомандующий. Сейчас же все изменилось. Теперь нельзя было надеяться на организованное сопротивление в течение хотя бы недели и эвакуацию оставшихся войск. Этим и было вызвано недовольство Сталина».

Итак, удирая на Кавказ, севастопольские полководцы поручили Петрову умереть за Родину, но, как вы видите, Петров, не будь дураком, тут же поручил умереть за Родину генералу Новикову и отбыл на подводную лодку вопреки приказу Будённого возглавить оборону!

Но пока вернемся немного назад, в 29 июня. Солдаты и командиры отбивали атаки немцев на подступах к Севастополю, а в это время Октябрьский и Петров планировали стратегическую операцию по обеспечению своего бегства из Севастополя.