— Что тебе? — послышался голос Лучистого.

Я задрал голову. Общаться в таком положении было неудобно.

— Нам нужно поговорить, — сказал я.

— Ну говори... — равнодушно позволил хозяин.

— Может, я поднимусь наверх? Мне не хочется говорить вот так...

— Твоя наглость не имеет предела. Ты еще смеешь заявлять, что тебе чего-то не хочется. Быстренько рассказывай, что ты знаешь, я и так поднялся из-за тебя ни свет ни заря.

Лучистый опасливо выглядывал из окна, сонные глазки бегали зло и в то же время радостно. Я догадывался, чему он радуется.

— Я знаю, как накормить всю вашу заставу.

— Как? — вяло поинтересовался хозяин.

— Если ты дашь мне немного своих работников, они смогут сколько угодно работать на огородах и ничего не бояться. Ни один из них не погибнет от посланников. Они будут...

— Ты не единственный сумасшедший в наших краях, — оборвал меня Лучистый. — По-твоему, я должен выслушивать каждого из вас?

— Я не сумасшедший, — твердо сказал я. — Я предлагаю тебе лишь попробовать, ты сам во всем убедишься.

— Как ты собираешься уберечь людей от Прорвы? В своем ли ты уме?

— В своем, — заверил я. — И я знаю, как справиться с посланниками. Но я ничего не собираюсь рассказывать. Дай людей, и ты увидишь, что у нас получится. Клянусь, после этого ты сам попросишь меня стать своим союзником.

— Я ни о чем не собираюсь тебя просить, погонщик! — в бешенстве крикнул Лучистый. — Ты, наверно, забыл, с кем разговариваешь. Если твои слова чего-то стоят, я сам решу, как тебя использовать. А уж потом подумаю, простить ли тебя или отрубить ноги и бросить собакам!

«Нужно быть почтительнее, — одернул я себя. — В конце концов, в этом дворе действуют свои правила, и их следует учитывать».

— Я предлагаю тебе умножить богатство и сделать людей сытыми, — спокойно заговорил я. — Если ты откажешься мне помогать, я уйду, и ты не получишь ничего. Получат другие. А сейчас я ничего рассказывать не буду.

— Ты все расскажешь, — так же спокойно ответил хозяин. — Но теперь уже не мне, а ему...

Я повернул голову. Из-за угла неторопливо выходил человек с обожженным лицом. За ним следовали несколько старост с длинными копьями. Они быстро разошлись по двору, взяв меня в полукольцо.

— Действуйте! — скомандовал Лучистый и закрыл окно.

Меня сразу же ткнули копьем в плечо. Несильно, но куртка порвалась. Я потянулся было за пистолетом, но тут меня снова ткнули, да так, что я едва устоял на ногах. Кажется, потекла кровь. Меня стали теснить к сарайчику из крепких досок, в котором предусмотрительно была открыта дверь.

Я не мог с ними драться — их было чересчур много. И я не успевал добраться до пистолета — все время нужно было уворачиваться и отмахиваться от хищно заостренного железа. Старост, похоже, предупредили о моих боевых навыках, и они старались от души, не боясь переусердствовать. Мне не оставалось ничего, кроме как пятиться в приготовленную темницу.

Потом я зацепился ногой за порог. Падая, успел извернуться, чтобы выставить руки, и в этот момент у меня задралась куртка.

— Стойте! — рявкнул обожженный.

Я замер — три или четыре острия остановились у меня на спине, царапая кожу. После этого я ощутил, как у меня из-за пояса достают пистолет.

Повернуться, выбить его ногой? Нет, не успею. Одно резкое движение — и острие войдет между ребер. Секунды стремительно уходили, а вместе с ними — надежда что-то изменить в свою пользу.

— Вставай! — обожженный дернул меня за шиворот, отчего я оторвался от земли. Он обладал чудовищной силой.

Он, даже не покачнувшись, швырнул меня в темный проход сарая. Я влетел туда кувырком. Обожженный встал на входе, закрыв свет, бросил на пол сумку, в которой звякнули железки. Некоторое время он стоял неподвижно, разглядывая меня. Затем резко размахнулся и ударил кулаком в голову.

Падая, я успел подумать, что не смогу с ним справиться. Он был больше, тяжелее и сильнее меня. Я не супермен, моим возможностям тоже есть предел...

Он не дал мне встать, снова ударив. Он не говорил ни слова, просто вбивал меня в пол, как гвоздь. Видимо, это был его метод. У меня был другой метод — принцип взаимозаменяемости головы и мускулов. Когда собственные мускулы бессильны, нужно действовать головой. И наоборот.

— Не надо! — крикнул я, подняв руку. — Не надо, я все расскажу.

— Что ты расскажешь?! — крикнул он и снова швырнул меня на стену.

Волей-неволей мне пришлось сделать свою речь краткой и емкой — только самое главное.

— Я покажу, как отгонять посланников от города. Та вещь, которую вытащили у меня из-за пояса... Все дело в ней...

Обожженный наконец остановился, переводя дыхание. Достал мой пистолет, покрутил в руках. В дверь заглядывали любопытные старосты.

— Я сейчас покажу, — торопливо сказал я и протянул руку к пистолету.

— Такая же штука была у Подорожника... — вспомнил кто-то из старост.

Обожженный отдернул руку с пистолетом. Поглядел на меня со злой усмешкой.

— Хочешь быть хитрым?

— Я совсем не хитрый, — заверил я. — Просто хотел показать.

— Показывай, — проговорил мой мучитель. — Но не вздумай прикасаться руками.

— Нам лучше выйти на улицу.

Обожженный нахмурился, но сделал шаг назад.

— Эту штуку нужно направить прямо в небо, — начал объяснять я. — Теперь надо потянуть вон тот круглый крючок...

Краем глаза я заметил, что несколько зазубренных жал качаются совсем близко от меня и дрожат от нетерпения — старосты были начеку.

Обожженный сделал все, как я объяснил. Я даже предупредил, чтобы он не пугался, услышав выстрел.

— Я не боюсь шума, — ответил он, с неприязнью взглянув на меня.

И наконец нажал на спуск.

Грохот выстрела прозвучал для меня победным маршем. Маленькая серебристая звездочка взвилась в небо и через несколько секунд погасла, оставив тающий дымок. Накануне я два часа потратил, чтобы соорудить самодельную сигнальную ракету, выбрав материалы из остатков несохранившегося истребителя. Сделал две штуки — одну потратил вчера на испытания, вторую вложил сегодня в ствол пистолета. Изобретение сработало.

Старосты, задрав головы, проследили за полетом магниевой звезды. Затем вопросительно уставились на меня.

— Сейчас... — пообещал я, глядя в небо. Обожженный стоял, переводя взгляд с меня на пистолет. На пистолет он смотрел удивленно, на меня — с подозрением.

— Сдается мне, что ты... — начал было он, но тут же замолк, вскинув глаза к небу.

Все услышали, как где-то далеко взвыл двигатель истребителя. Стальная птица поднялась в небо от городских окраин и, пролетев по дуге над заставой, ринулась прямо на наши головы.