И вот следователь теперь попал в эти самые «бараны». И даже если он сейчас убьёт здесь этого Вожатого, о деяниях которого он слышал такое, что даже очень толстокожих людей после этих рассказов несколько дней потом тянет блевать, то его посадят за превышение полномочий. Посадят и убьют в тюрьме. Страшно убьют! Да и до тюрьмы не доживёшь. Отвезут куда-нибудь на торфяные болота, коих так много в здешних краях, и, как поговаривают шёпотом, к помощи которых любит прибегать местный криминал, когда надо избавиться от ненужного трупа. Опустят в самую гиблую трясину, и никто не узнает, где могилка твоя. Что ты можешь сделать здесь со своим киношным восприятием жизни?! Бл…ская эпоха!..

Вожатый словно прочёл эту его мысль и посмотрел на сейф, где лежало оружие следователя. Усмехнулся:

– Ну, предположим.

– Но что же мне делать? – беспомощно спросил принципиальный следователь сам себя.

– Дело закрывать, – сказал Вожатый, внимательно разглядывая свои руки.

– Но это же н-н-не з-з-законно.

– Очень даже з-з-законно, – передразнил Вожатый и заговорил так, словно мудрый учитель терпеливо растолковывает что-то неразумному ученику: – Вот представь, что посадил ты меня. При этом ты теряешь своих близких родственников – я уж не буду тебя пугать, но смерть их будет отвратительна и ужасна. Я долго сидеть не буду: у меня адвокаты хорошие. Ну, шо минэ дадуть? Ну, встретился я с каким-то человеком, повздорили мы, я погорячился. «Прибил, дескать, и ничего не помню». Адвокаты ведь сейчас любят нашего брата оправдывать тем, что мы постоянно в состоянии аффекта ходим и редко когда из него выходим, а когда выйдем, то не помним ничего, и знать не знаем, чего это вдруг нас дёрнуло кого-то замочить. И выйду я снова на свободу, а может, и вовсе не сяду! Тем более, что наша отечественная пенитенциарная система никого лучше не делает, а только ещё больше усугубляет в человеке антиобщественные наклонности. А куда мне их ещё больше усугублять-то?! Совсем некуда: сам себя боюсь! А когда выйду, так вовсе зверем сделаюсь. И что это за наказание такое – тюрьма? Цена за человеческую смерть должна превышать цену самой жизни, а у нас, бандитов, годами содержат на деньги налогоплательщиков, родня которых пала смертью храбрых от их же руки. Глупая система, ты согласен?.. Слушай, а тебе ведь за меня хорошее повышение дадут. Да-да, за меня мало не дадут. Меня ж тут многие до тебя пытались поиметь, но пока имел их всех я. А тебе смотри, как свезло! Почти за холку меня взял. Ещё немного, и новую звезду на погоны получишь, может быть, даже не одну. Но вопрос-то в том, будешь ли ты счастлив от этого, зная, какой ценой тебе всё это досталось? «Да свершится правосудие, хотя бы и погиб весь мир», да? А что такое это твоё правосудие?

– Законность, – ответил следователь, сам не понимая, зачем он отвечает на вопросы этого бандита.

– А что такое твой закон? Бумажка с постановлениями, которые меняются чаще листвы? В Калифорнии, например, говорят, законом запрещено ставить мышеловку, если у тебя нет лицензии на охоту. Как ты думаешь: многие там такой «закон» соблюдают? А в Техасе нельзя стрелять в буйвола со второго этажа. Так-то вообще можно в него стрелять, но вот со второго этажа какого-нибудь здания – ни-ни. Или вот в Аризоне за срезку кактуса грозит двадцать пять лет тюрьмы. А у нас такой дури ещё больше. Одному правителю кажется законным и разумным, если его солдаты преподнесут ему на блюдечке Царьград, а другой правитель уже плюёт в рожу этим искалеченным в борьбе за Царьград солдатам и упрекает их, какого чёрта они туда попёрлись. Он за то время, пока они с башибузуком воевали, всю государственную казну просрал, а теперь ему нечем им пенсии платить. И каждый из вождей заявляет своему народу: «Кто любит своё отечество, тот должен слушать меня». Один правитель полстраны казнит без суда и следствия, а другой извиняется за действия своего предшественника или доказывает, что он будет несколько гуманнее себя вести. А кто знает, может быть, потомки тех казнённых были бы лучше и благороднее нас. Может быть, они совсем другую жизнь построили бы в стране? Но их уже никогда не будет, а вместо них мы вот живём, несуразные, творим чёрт-те знает что… Сегодня у власти один король, завтра – другой, а мы с тобой должны прогибаться под их настроения, так что ли? Разве мало у нас в стране людей отсидело или «вышку» схлопотало по статьям, которых сейчас и вовсе не существует в УКа? И речь идёт не об отмене какого-нибудь безобидного закона девятнадцатого века в каком-нибудь штате США, запрещающего выгуливать гусей по дороге, дабы они не попадали под карету и не ломали спиц в колёсах. Речь идёт о расстрельных делах. Смешно. Но только не тем, кто срок свой отмотал по полной или жизни лишился за то, что всего-навсего иностранную валюту у него в кармане нашли или он какой-то политический анекдот рассказал. Кому такие законы выгодны? Ни тебе, ни мне. Может быть, я завтра уже буду в Госдуме сидеть и тебе новые законы строчить…

– Но вас же видели два человека…

– Да зна-аю я!.. А ты видел когда-нибудь, как олень свою важенку защищает от волков? Не видел? Знаю, что не видел. Ни черта-то ты в жизни не видел со своим законом! Но есть закон природы: самец должен свою самку и детёнышей защищать, а если он этого не делает, то ему надо яйца оторвать, чтобы он других обитателей леса не вводил в заблуждение, потому что такой самец бесполезен для природы. Вот ты закон государственный, который завтра, может быть, изменится до неузнаваемости, выполнишь, звезду свою получишь, а люди будут на тебя пальцем показывать и плеваться тебе вслед, потому что ты позволил каким-то сволочам свою жену с будущим ребёнком в брюхе, как лягушку, порвать. Я вот на Востоке служил, и там принято выкупать родственников из плена. И это правильно, это разумно. А ты ведёшь себя неразумно. Бумажный, официальный закон ты выполнишь, а живой, человеческий закон, который никогда не меняется даже при полной смене государственной власти, нарушишь… Слушай, устал я тебе объяснять то, что любой многоклеточный организм понимает. У тебя же вся жизнь впереди, мальчик. Это ты по молодости лет такой упёртый и бескомпромиссный, но с возрастом данный недостаток обычно проходит. Зачем нам с тобой воевать? Со мной воевать глупо: я от этого не останавливаюсь, а только в больший азарт вхожу. В первобытный тупой азарт. Ты в России живёшь, я тоже, ну и чего нам делить? Разойдёмся с миром.

– Но меня же осудят!

– Не осудят. Это я гарантирую.

– Осудят! Коллеги осудят.

– Дураки осудят, а умные – нет. А зачем тебе искать у дураков одобрения? Общайся с умными людьми. И потом ты ведь сам себя осудишь, если меня не послушаешь. Сам себя до конца жизни казнить будешь, уж поверь моему слову.

Следователь с ужасом подумал о своей жене, трогательной, нежной и жизнерадостной девочке, как она будет звать его на помощь, как будет страдать от всего этого их ребёнок у неё под сердцем, когда эти ужасные люди… Она в него так верит, считает его самым умным и сильным, придумала его и наделила чертами героя своего романа, смелого и отважного рыцаря, а он ничего не может сделать! Как ты будешь защищать закон, если свою жену не можешь защитить? Она сейчас так далеко от него, тревожится и волнуется, как любая женщина, которая ждёт ребёнка, а рядом с ней люди, которым плевать на всё это. Нет, не блефует этот Вожатый, когда расписывает тебе, что он может сделать с твоей женой. Не тот у него статус.