Радмила тщетно прислушивалась — звуков погони слышно не было. Похитители переговаривались спокойно, без страха быть настигнутыми рыцарями.

— Где же мужчины? — волновалась Радмила, — ну зачем они не разрешили женщинам сопровождать их!

Похоже, уже стемнело. Радмила почувствовала, что ее сняли с коня и, перекинув через плечо, понесли куда-то. Запахло сыростью. Звуки шагов гулко отдавались в каких-то сводах, потом послышалось, как плюхает вода под ногами ее похитителей. Потом ее понесли вверх по ступеням, скрипнула дверь, и она резко полетела на что-то мягкое.

— Поаккуратней, Орсо! Это все же леди! — раздался повелительный голос, и Радмилу стали развязывать.

Свет свечей и факелов поначалу ослепил ее. Она увидела лишь лицо графа Нориса. Его было не узнать. Такое учтивое на пиру, его аристократическое лицо оскалилось в хищной улыбке.

— С прибытием, прекрасная леди фон Эйнштайн! — темные глаза сладострастно блеснули.

— Вы ответите перед моим мужем за свою выходку! — гневно ответила Радмила, одергивая задравшееся платье.

— Вашему немцу не удастся наводить здесь свои порядки! — сказал Норис. — Здесь Дорсет, а не Бавария! Придется ему поискать себе другую жену. А вы, после того как вами попользуется мой друг Армель, пополните мою коллекцию. Вам понравится, — добавил он и многозначительно тронул себя за пах.

— А пока леди должна отдохнуть, — он повернулся к слугам.

— И привести себя в порядок, — уже Радмиле добавил он, жадно заглядывая в разорванный лиф.

Англия, графство Дорсет, 1243 год

Издали ночной лес выглядел как звездное небо. Сотни факелов мелькали между деревьями, вся округа наполнилась криками людей и лаем собак.

— Ищут русскую княжну, — сказала пожилая женщина своей подруге. — Ее лошадь понесла на охоте, и она пропала.

— Наш лес не такой уж и большой, — отвечала ее собеседница, — там ребенок, и то не заблудится…

— Говорят, ее похитили, ведь она очень красива!

— Это будет вернее, — согласилась вторая.

К рассвету Ульрих совсем устал.

Кажется, он сам прощупал каждый дюйм леса. Радмила пропала. Где она сейчас? Кто посмел поднять руку на его любовь? Где искать ее следы?

— Среди местных егерей, оказывается, есть хорошие следопыты, — сказал Гарет, — они нашли свежие следы…

Ульрих встрепенулся.

— Шесть коней прошло от большой просеки к ручью, — продолжил англичанин, — затем следы теряются.

— Мы пройдем весь ручей, вплоть до Ла Манша, но найдем то место, где они вышли, — воскликнул Ульрих.

— Двое слуг графа Нориса Осборна исчезли из сопровождения дам, — вмешался Георг.

— Да и сам граф как-то поспешно покинул пикник, — задумчиво добавил Бруно.

— Я не удивлюсь, если это его рук дело, — согласился Гарет, — уж больно он был внимателен к миледи на пиру. А он известный распутник. И все сходит ему с рук, поскольку он в большой чести у наших соседей-храмовников. И Генрих его не трогает, не хочет портить отношения с орденом Святого Храма.

В отчаянии Ульрих пришпорил коня и поскакал в сторону ручья. Друзья последовали за ним.

— Господин! — кричал с берега один из егерей, — следы уводят в самую чащу. И там теряются.

Ульрих подъехал к следопытам.

— Мы прочесали всю чащу, — говорили они наперебой, — оттуда лошади не выходили, как под землю канули.

— Может, и вправду под землю ушли, — задумчиво произнес Гарет.

— Час от часу не легче, — отвечал Ульрих, и пришпорив коня крикнул, — едем в замок к графу. Я совершенно уверен, что без него здесь не обошлось!

Две громадные башни, установленные на входе в замок Тагель мрачно нависали над головами четырех рыцарей. Ульрих, Георг, Бруно и Гарет терпеливо дожидались, пока к ногам их коней опустится скрипучий подъемный мост.

— Чем обязан? — криво улыбнулся граф Норис, приглашая рыцарей пройти в центральный зал замка. Наступила пауза. Четверо друзей молча стояли, не приняв предложение графа присесть.

— Моя жена пропала, — наконец начал Ульрих.

— Наслышан, наслышан, — развел руками граф Норис, — но…ничем не могу помочь.

Ульрих с ненавистью смотрел прямо в наглое бледное лицо.

— Возможно, граф, вы обладаете хоть какой-нибудь информацией, — продолжил за него Бруно.

— Скорблю, но ничем не могу быть полезен, — улыбнулся Норис, — тем более, что срочные дела потребовали моего преждевременного отбытия с охоты.

В это время Ульрих услышал, как заржала лошадь

— Это Голуба! — воскликнул он. — Она услышала голос Лотаря и откликнулась!

Граф застыл в напряжении.

— Мы должны осмотреть ваши конюшни, граф, — холодно проговорил Гарет.

— Господа, — опомнился от минутного замешательства Норис, — вы в своем уме? Учинить обыск в моем замке? Если для вас слово дворянина ничего не значит, прошу вас покинуть мой замок!

Руки четырех рыцарей почти одновременно легли на рукояти мечей.

— Стража! — громко вскричал граф, и голос его отдался под сводами зала.

В зал мгновенно, как будто они стояли наготове, вбежало десятка три вооруженных воинов.

— Господа покидают нас, — Норис указал рукой на выход, — проводите их с честью!

Вслед уходящим рыцарям неслись раскаты сочного графского смеха.

Рыцари остановили коней на повороте дороги. Отсюда, в красных лучах уходящего за горизонт солнца, был хорошо виден могучий Тагель. Его каменные стены грозно возвышались над окружающей местностью.

— Будем брать, — сказал Георг.

— И немедленно, — подтвердил разъяренный Ульрих.

Начиналась сильная гроза. Резкие струи дождя нещадно поливали землю, а все вокруг было освещено бледным светом луны, прорвавшейся сквозь разрывы черных туч. Вспышка молнии озарила шатер, где укрылись рыцари, и сильнейший удар грома потряс все вокруг. Ульрих встал и вышел из шатра. Бруно выглянул ему вслед.

— Куда он? — спросил друга удивленный Георг.

— Не знаю, — проговорил франк, придерживая мокрый полог, — вон, стоит на холме.

Бруно вышел под холодные струи ночного ливня и приблизился к Ульриху. Осторожно он дотронулся до спины друга, облаченной в кольчугу. Его рука почувствовала страшное напряжение, которое сковало могучие мышцы под железными кольцами. Ульрих вздрогнул.

— Что ты, Ульрих? — участливо произнес рыцарь.

Ульрих неожиданно резко выхватил длинный меч из ножен и с размаху вонзил его в сырую землю.

— Это я во всем виноват! — закричал он.