— Эй, наездники дохлых черепах! — закричал он со стены вниз, — передайте барону фон Эйнштайну, что его русская красавица у меня! И сама она согласилась остаться в моем замке…надоел, говорит, бедный барон! Здесь, в Тагеле, ей получше будет! Подождите немного, завтра она сама вам это скажет.

Радмилу почти втолкнули в комнату, но черноволосый храмовник поднял руку, останавливая чрезмерную ретивость своих слуг. Дверь бесшумно затворилась, и они остались вдвоем. Пленница продолжала стоять, как завороженная глядя на красавца прецептора. Ни один мужчина на ее памяти не выглядел таким зловеще-опасным, как этот франк.

В конце концов, чего она так боится?

― Что вам угодно, милорд? — изящные брови молодой женщины гневно изогнулись, но, рассерженная, она стала еще привлекательней.

Армель холодно улыбнулся.

— Не стоит так волноваться, дорогая…ничего сверх того, что мужчине требуется от женщины.

— Как вы смеете предлагать такое замужней женщине! — щеки Радмилы стали покрываться багровым румянцем.

― Если это единственное препятствие…. мне нетрудно сделать тебя вдовой, ― самодовольно рассмеялся храмовник.

― Мой муж пожалуется на ваши действия королю! Вам не сдобровать!

— Я предполагал, что будет сопротивление, — усмехнулся франк, — но так становится еще интересней.

Мужчина подошел к красавице и взял ее за руку.

Радмила хотела вырваться, но надменный тамплиер грубо завернул ей руку за спину, одновременно притянув к себе. Его узкие губы приблизились вплотную к ее щеке.

― Я презираю вас! Я знаю, что вы ненавидите моего мужа, так как мстите за свой проигрыш….

Невозможно было описать тот неистовый гнев, который мгновенно вспыхнул на смуглом лице прецептора.

— Вы зря так себя ведете, миледи. Если бы на вашем месте был мужчина…словом, он бы очень пожалел о своих словах! Но поскольку вы очень красивы, я буду снисходительным. Забудем о прошлом! Лучше выслушайте мои предложения.

Армель слегка ослабил свою хватку, и Радмиле удалось вырваться из его рук. Мужчина не стал ее преследовать, а устроился около камина, опершись на его крышку.

— Как рыцарь Храма, я не могу жениться, но мне нужна подруга, — продолжил он. — Ты сияешь как драгоценный алмаз среди этих рыжих бесформенных англичанок и будешь мне достойной парой. Я научу тебя истинным ценностям. Власть — вот самое сладкое! Слаще может быть только безграничная власть.

— Зачем она вам? — ужаснулась Радмила.

— Мы, рыцари святого Храма возвышаемся над всеми остальными людьми, как бог возвышается над нами! — холодно проговорил прецептор, — и никто не сможет препятствовать нашим желаниям. Мы ограничены только собственной фантазией. На своих собраниях мы смеемся над этим ничтожным людским стадом и презираем их жалкие добродетели.

— За что вы так ненавидите всех? Пусть они и не обладают такой властью, все же их также как и вас создал бог….. и без них над кем вы будете властвовать?

— Свиней тоже создал бог, чтобы мы их убивали и ели, — Армель улыбнулся такой леденящей улыбкой, что по спине Радмилы побежали мурашки.

— Я, например, не испытываю ненависти к свиньям, — пробормотала женщина, — но все же… откуда вы взяли, что имеете право на власть над остальными?

— Мы сами взяли это право, силой своего ума и оружия….. пусть попробуют отнять его у нас. Я предлагаю тебе разделить со мной наслаждение властью!

— Я не ценю удовольствия такого рода, — Радмила махнула рукой, — у меня есть муж, которого очень люблю, и я останусь ему верна.

— Значит, ты его очень любишь…. Тогда я поступлю иначе, — тамплиер мерно зашагал по комнате, — вот залог моего успеха! — он извлек из шкатулки несколько небольших свитков.

При виде этих пергаментов сердце резко дрогнуло.

Да, это печать Ульриха! Я видела ее, когда он запечатывал свои письма.

— Неосторожный граф Девон вел переписку с твоим глупым мужем, — Армель поднял свитки над головой, а затем развернул один из них и улыбнулся, — здесь упоминается имя королевы! И, ох как упоминается! Еще высказываются мысли о необходимости объединить баронов, чтобы оказать сопротивление скупому рогоносцу, так величает граф Девон и его друзья нашего уважаемого сюзерена Его величеству будет очень интересно ознакомиться с содержанием этих посланий. Твоему дураку немцу и его другу не сносить головы!

— Это мерзко и недостойно дворянина! — прошептала Радмила.

— Это мудро, — резко перебил ее прецептор, — использовать промах врага. Ты можешь спасти этих безмозглых писак, если добровольно подчинишься моим желаниям.

― Я не верю вам! Я не знаю французского языка и не могу прочесть эти письма.

Может, он вводит меня в заблуждение?

― Разумно! Не нужно никому доверять на слово! Выбери кого-нибудь в этом замке, священника, управляющего…словом, кто обучен грамоте. Я переведу тебе самый интересный абзац, потом он прочтет…если наш перевод будет идентичным, ты будешь вынуждена мне поверить.

― Как эта переписка оказалась у вас? ― Радмила уже поняла, что он не лжет.

― Все недоброжелательно настроенные к ордену бароны находятся под моим контролем. Пожар в кабинете графа Девона ― дело рук моих людей. И, конечно, его архив не сгорел, а находится тут, в Дорсете. Теперь право на графство милорда Гарета не подтверждено документами, и вскоре кузен графа в суде будет оспаривать его. А мы его поддержим! И как твой муж будет выглядеть в твоих глазах, если останется без замка и титула барона? Но если ты добровольно согласишься стать моей дамой, эти пергаменты так и останутся в архиве. Если будешь упорствовать, я все равно буду спать с тобой, а потом передам графу Норису, после него ― прямая дорога в так называемый графский «гарем»! ― он ухмыльнулся. ― Должен предупредить вас, миледи, что у Нориса странные вкусы…он наслаждается, когда причиняет боль женщине, с которой спит. Грубый саксонский скот…разве он может что-либо понимать в любви?

― Какие гарантии вы можете мне дать?

― Я вижу, что ты разумная женщина! Гарантии? Тебе придется обойтись без них… в таком положении невозможно выдвигать какие-либо требования, дорогая, ― хмыкнул храмовник, ― тебе придется удовольствоваться моим словом!

Надо потянуть время, надо найти выход, придумать, как выкрасть эти документы!

― Вам нужна бессловесная рабыня или любящая подруга? У меня должны быть какие-то права! ― изобразила обиду Радмила.

― Только те, дорогая, какие я позволю тебе иметь! А это будет зависеть от твоего поведения.

― Мне надо время… вы должны дать мне хотя бы месяц! ― вздохнула несчастная пленница.

― Через неделю ты должна стать моей. Это все! А сейчас я пришлю к тебе одну женщину, которая посмела оказать мне сопротивление! Пусть она тебе расскажет, к чему привели ее строптивость и отсутствие здравого смысла, ― храмовник повернулся и вышел из комнаты.