— Как и Дуджека Однорукого, — пробормотал себе под нос Гэмет.

Она услышала и подняла взгляд. Затем на её лице возникла и тотчас пропала натянутая улыбка.

— Верно. Нас ожидает ещё одна встреча. — Зажав свиток под мышкой, она шагнула к небольшой боковой двери. — Идём.

Стены низкой комнаты за дверью укрывали гобелены. Когда они вошли, звук шагов потонул в толстом ковре на полу. Центр комнаты занимал скромный круглый стол. Единственным источником света была вычурная лампа на нём. Вторая дверь, низкая и широкая, располагалась напротив первой. Кроме стола, никакой другой мебели здесь не было.

Пока Гэмет закрывал за собой дверь, адъюнкт бросила свиток на истёртую столешницу. Повернувшись, Кулак перехватил взгляд Тавор. Желудок у него тревожно сжался от внезапного чувства неуверенности, ранимости в её глазах. Никогда раньше Гэмету не приходилось видеть эту дочь Дома Паранов в таком состоянии.

— Адъюнкт?

Тавор отвернулась. Было видно, что она пришла в себя.

— В этой комнате, — тихо проговорила Тавор, — Императрица не присутствует.

Гэмет перевёл дух и кивнул.

Меньшая дверь открылась, и Кулак, повернувшись, увидел высокого, почти женоподобного мужчину, одетого в серое. С безмятежной улыбкой на лице тот шагнул в комнату. За ним последовала женщина в доспехах — офицер «Красных клинков». Татуировки в пардусском стиле покрывали её тёмную кожу. Над высокими скулами — широко расставленные чёрные глаза. Узкий, орлиный нос. Она была явно не рада происходящему и сразу же вперила в адъюнкта взгляд, исполненный нарочитого высокомерия.

— Закройте за собой дверь, капитан, — велела Тавор воительнице «Красных клинков».

Мужчина в сером посмотрел на Гэмета, и его насмешливая улыбка поблекла.

— Кулак Гэмет, — произнёс он, — вы, я полагаю, были бы счастливы остаться в Унте, этом суетливом сердце Империи, и продолжать торговаться с лошадниками от имени Дома Паранов. А вместо этого вы здесь, и снова солдатом…

Гэмет нахмурился и проговорил:

— Боюсь, я с вами незнаком…

— Можете звать меня Жемчугом, — ответил мужчина, произнеся имя с некоторым колебанием, как если бы раскрывал суть некой грандиозной шутки, понятной ему одному. — А моя очаровательная спутница — это капитан Лостара Йил, ранее воительница «Красных клинков», ныне же — к счастью — откомандированная под мою опеку. — Он развернулся к адъюнкту и отвесил затейливый поклон. — К вашим услугам.

Гэмет увидел, как выражение лица Тавор стало несколько напряжённым.

— Это мы ещё увидим.

Жемчуг медленно выпрямился. Насмешка пропала с его лица.

— Адъюнкт, вы тайно — очень тайно — организовали эту встречу. У этой сцены нет зрителей. Хоть я и Коготь, мы с вами оба знаем, что я недавно навлёк на себя недовольство своего главы Шика — и Императрицы, — результатом чего явилось моё поспешное путешествие через Имперский Путь. Конечно, это временная ситуация, но, тем не менее, вследствие её я сейчас в несколько неопределённом статусе.

— И значит, можно заключить, — осторожно произнесла адъюнкт, — что ты, вследствие этого, доступен для более… приватных поручений.

Гэмет бросил на неё быстрый взгляд. Нижние боги, о чём она?

— Можно, — ответил Жемчуг, пожав плечами.

Повисла тишина, которую, в конце концов, нарушила Лостара Йил.

— Я с трудом понимаю смысл этой беседы, — процедила она. — Как верноподданная Империи…

— Ничего из того, о чём пойдёт речь дальше, не запятнает вашу честь, капитан, — ответила адъюнкт, твердо глядя на Жемчуга. Больше она не добавила ни слова.

Наконец, Коготь слегка улыбнулся.

— О, теперь вы пробудили во мне любопытство. Я, знаете ли, нахожу особое удовольствие в этом состоянии. Вы опасаетесь, что я попытаюсь выкупить себе возвращение благосклонности Ласиин ценой задания, которое вы поставите передо мною и капитаном Йил. Задания, которое, говоря прямо, поручено не от имени Императрицы и, уж конечно, не ради интересов Империи. Экстраординарное отклонение от обычной роли имперского адъюнкта. Воистину беспрецедентное.

Гэмет шагнул вперёд:

— Адъюнкт…

Вскинув руку, она прервала его:

— Жемчуг, задание, которое я поручу вам с капитаном Йил, может весьма способствовать в конечном счёте благу Империи…

— Ну что ж, — улыбнулся Коготь, — Для того и нужно воображение, не правда ли? В пятнах крови можно процарапать узор, как бы давно она ни засохла. Должен признать, я и сам весьма недурно умею подбирать разумные оправдания своим действиям. Милости прошу, продолжайте…

— Погодите! — воскликнула Лостара Йил с видимым раздражением — Когда я служу адъюнкту, я должна служить Империи. Адъюнкт — воля Императрицы. Прочие соображения ей не дозволены…

— Это правда, — произнесла Тавор. Она снова повернулась к Жемчугу: — Как поживают Персты, Коготь?

Глаза Жемчуга широко распахнулись. Пошатнувшись, он отступил на шаг.

— Их больше не существует, — прошептал он.

Адъюнкт нахмурилась:

— Удручающе. Мы все находимся сейчас в шатком положении. Если ты ждёшь от меня честности, почему бы мне не ожидать от тебя того же?

— Они остались, — проворчал Жемчуг с гримасой отвращения. — Как личинки слепней под шкурой Империи. Когда мы пытаемся их извлечь, они просто зарываются глубже.

— Тем не менее они выполняют определённую… роль, — сказала Тавор. — К несчастью, не столь тщательно, как я надеялась.

— Персты нашли себе поддержку среди аристократии? — спросил Жемчуг. На его высоком лбу явственно проступил блестящий пот.

— Это удивляет тебя? — адъюнкт почти безразлично пожала плечами.

Гэмет почти видел, как мысли Когтя несутся вскачь. Они неслись и неслись; выражение лица Жемчуга становилось всё более изумлённым и… напуганным.

— Назовите его, — сказал он.

— Бодэн.

— Он был ликвидирован в Квоне…

— Отец. Не сын.

Жемчуг внезапно начал ходить взад-вперёд по комнате.

— И этот сын, насколько он похож на своего ублюдочного родителя? Бодэн-старший завалил трупами Когтей переулки по всему городу. Охота на него заняла целых четыре ночи…

— У меня есть основания полагать, — сказала Тавор, — что он был достоин имени своего отца.

Жемчуг обернулся к ней.

— Но сейчас уже нет?

— Не могу сказать. Полагаю, однако, его задание завершилось крахом.

— Фелисин.

Имя соскользнуло с губ Гэмета непроизвольно, тяжелое, как якорь.

Он увидел, как дрогнуло лицо Тавор перед тем, как она отвернулась от всех троих и уставилась на один из гобеленов.