Джессика неожиданно вскочила и ринулась прочь, но остановилась как вкопанная перед сдвижной стеклянной дверью каюты.

— Я не могу! — в отчаянии простонала она. — Прости, но я не могу! Из меня никогда не выйдет роковая женщина. Я выйду за тебя замуж, если ты правда уверен, что у нас все получится. Но я не могу прибегнуть к сексу, чтобы убедить тебя, что я действительно этого хочу!..

Рафаэль бесшумно приблизился к ней. Сначала он стоял у нее за спиной, потом сделал еще один шаг и оказался рядом. Он не прикасался к ней, но Джессика чувствовала исходящую от него жаркую мужскую силу.

— Я был бы разочарован, если бы ты смогла, — сказал он негромким, нарочито спокойным голосом. — Но прежде чем мы с тобой пойдем дальше, я хотел бы узнать, каким тебе представляется наш брак?

— Каким? — переспросила Джессика, бросая на него взгляд исподлобья. — Ну, я не знаю… Наверное, это должны быть близкие, дружеские отношения, построенные на взаимном уважении, поскольку нам, как-никак, придется работать вместе. Это должен быть брак, в котором каждая сторона прислушивается к мнению другой, и, наверное, он должен предполагать определенную свободу для каждого из нас, пока один будет в Рио, а другой — в Новом Орлеане. В конце концов, современный брак — это соглашение двух цивилизованных людей, и если ты захочешь…

— Не захочу. — Его слова, хоть и произнесенные негромко, прозвучали достаточно резко. — Наш брак должен быть союзом мужчины и женщины, сотворенных из плоти и крови — союзом, который мы будем каждую ночь укреплять в широкой двуспальной кровати. Наш брак обязательно должен принести детей, и в нем должно быть место спорам и ссорам, взаимной признательности и телесному влечению. Разлуки будут редкими и недолгими; что бы мы ни делали, чем бы ни занимались, мы всегда будем работать вдвоем, одной командой. Наш брак не может и не должен быть, как ты выразилась, «соглашением», которое можно разорвать, разрушить одним росчерком пера. Это будет крепкая, нерасторжимая, пожизненная связь, которая может закончиться лишь со смертью одного из нас. На меньшее я не соглашусь, Джессика, и если тебя это не устраивает…

— Похоже, ты многого от меня ждешь, — заметила она дрогнувшим голосом — настолько притягательной показалась ей нарисованная им картина.

— Не больше, чем я сам готов дать тебе, — твердо ответил Рафаэль.

— Но что, если один из нас влюбится… в кого-то еще? — спросила Джессика, хотя для себя она напрочь исключала такую возможность. Рафаэль же, по ее мнению, должен был привлекать женщин, как пламя свечи манит мотыльков, и это тревожило ее.

— Тогда и наступит время для жертв, — ответил он. — Есть вещи гораздо более важные, чем чьи-либо личные эмоции, чье-то личное удовольствие.

Как много он дает взамен любви! Вместо любви…

Джессика мимолетно задумалась, были ли отношения Рафаэля с его погибшей невестой и с его покушавшейся на самоубийство подружкой именно такими, как он описывал. Может быть, и там физическая близость сочеталась с эмоциональной разъединенностью? Может быть, именно неприятие им своих партнерш как личностей вкупе с его притязаниями на владение ими как собственностью и породили у них стремление любой ценой вырваться из-под его власти, что и привело к такой развязке? Не исключено… И все же Рафаэль утверждал — а Джессика верила, — что он собирается придерживаться всех правил, о которых только что говорил с таким жаром.

— Какие красивые и высокие принципы! — не удержалась Джессика. — Прямо декларация прав человека! А ты уверен, что хочешь этого не потому, что я… Ну, не из-за той ночи в Рио? — добавила она несколько смущенно.

Но он понял.

— Потому что я был твоим первым мужчиной? — спросил он прямо и, подняв руку, осторожно отвел с ее лба упавшую на него непослушную прядь.

— Что ж, не буду лгать — и из-за этого тоже. Подобные вещи много значат для мужчин, хотя не все в этом признаются.

Джессика слегка нахмурилась и, набрав в грудь побольше воздуха, сказала:

— Я не могу обещать, что буду именно такой, как ты хочешь, но я, по крайней мере, могу попробовать.

Последовала короткая пауза, потом Рафаэль неожиданно кивнул.

— В таком случае я не вижу причин откладывать свадьбу, — заявил он. — Тебе хватит месяца?

— Ты… ты это серьезно? — Джессика испуганно повернулась к нему.

— Я сторонник быстрых действий, — сказал Рафаэль и впервые за весь день улыбнулся. — Или ты уже передумала?

— Нет, совсем нет! Я сама считаю, что чем скорее это случится, тем лучше. И еще… мне бы хотелось, чтобы свадьба была совсем простой, скромной. Это из-за деда.

— И, разумеется, в Новом Орлеане?

Джессика кивнула.

— Если ты не возражаешь. Боюсь, что для деда будет затруднительно добраться до Бразилии.

— Я не возражаю. Но, как ты понимаешь, моя семья захочет познакомиться с тобой до венчания. У нас такая традиция.

Его семья. Его традиции. До сих пор Джессика даже не задумывалась об этом.

— Разве они не приедут на свадьбу?

— Обязательно приедут, но еще до этого мы должны отдать им визит вежливости.

По большому счету это был, конечно, пустяк, не стоящий того, чтобы из-за него ломать копья.

— Ну что ж, я подчиняюсь.

— Я обо всем позабочусь. И, если я смогу в чем-то помочь тебе с подготовкой, только дай мне знать. Мои служащие и самолет компании в твоем распоряжении.

— Свита… — сказала она, потирая висок и стараясь сообразить, что же может ей понадобиться. — Есть у тебя кто-нибудь, кого ты мог попросить быть твоим свидетелем? И двух человек, наверное, нужно взять в дружки.

— Когда определишься с количеством гостей — скажи мне, и я все сделаю.

Как-то все получается слишком по-деловому, подумала Джессика. Они планируют собственную свадьбу как какой-нибудь прием. Но чего же она ожидала? В конце концов, их брак был деловым предприятием в гораздо большей степени, чем любовным союзом.

От этой мысли ей неожиданно захотелось плакать. Впрочем, разве невестам не положено проливать слезы накануне свадьбы?

Итак, ближайшее будущее было ими определено, и Джессика не видела смысла и дальше оставаться на яхте. Пока она убирала со стола, Рафаэль поднял носовой якорь и отправился на корму, чтобы проследить за подъемом второго якоря. Джессика услышала негромкий щелчок, как будто открылся люк машинного отделения, и удивилась, зачем Рафаэлю понадобилось проверять двигатели. Наверное, ему просто интересно взглянуть, подумала она, автоматически поправляя на столе белую льняную скатерть, и обернулась к застеленному ковровой дорожкой трапу, ведущему в ходовую рубку. В конце концов, Рафаэль ведь тоже был неравнодушен к катерам и яхтам — она поняла это по тому, как он ступал по палубе «Голубой Чайки», как осматривал переборки и прикасался к хромированным поручням.