litbaza книги онлайнНаучная фантастикаЛена Сквоттер и парагон возмездия - Леонид Каганов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 94
Перейти на страницу:

Дарья Филипповна кивнула.

— Так в чем неясность? — спросила я.

— О гомосексуализме… — шепотом напомнила Даша.

— Да, о гомосексуализме, — кивнула я. — Так вот, если вы любите в человеке его душу, то разве вам важно, каков его кошелек, число медалей на кителе или форм-фактор половых органов? Соответственно не имеет значения ни его пол, ни возможность иметь с ним потомство! Отказ от любви по половому признаку — вот что главное в гомосексуализме! Поэтому гомосексуализм — это высшая форма божественной любви! Испытать сексуальное влечение к чужой душе, закрыв глаза на все ее остальные качества, включая пол, — вот высшее наслаждение, вот божественная любовь, которую могут себе позволить лишь самые развитые и сложно устроенные души, высоко воспарившие над предрассудками плоти, стаи и человеческого социума!

Даша озадаченно молчала.

— Честно говоря, — промолвила она наконец, — мне геи казались неприятными.

— Вы чем меня слушаете, Дарья?! — Я от возмущения даже вскочила с шезлонга. — При чем тут геи? При чем тут эти несчастные размалеванные уроды, инвалиды собственных комплексов? Разумеется, геи и вся эта грязная мужская педерсия — это самая последняя грязь на планете, она не имеет никакого отношения к истинному возвышенному гомосексуализму, на который способны только мы, женщины!

Вскоре пришел Хельмут — невзрачный старикашка со слуховым аппаратом. Он очень по-русски принес бутылку вина и букетик тюльпанов для бабушки. Как все баварцы, Хельмут говорил на немецком достаточно скверно, поэтому общалась с ним в основном бабушка. Мы выпили вина, он вежливо порасспрашивал нас о жизни в России, причем отвечала ему почему-то тоже бабушка. Если она хотела показать нам, как обычно проходят ее вечера в наше отсутствие, ей это вполне удалось.

Вечер оказался полон спокойной и размеренной немецкой тоски, для довершения картины не хватало глухо тикающих настенных часов, но их у бабушки не было. Устав от разговоров и бесконечного чая, старики классическим русским жестом включили телевизор. Пролистав потоки немецкой рекламы, гортанных новостей Фатерлянда и телевикторин, подозрительно похожих на наши и сюжетом, и дизайном, бабушка остановилась на канале, который, видимо, был аналогом нашего канала «Культура»: на полутемной сцене концертного зала, оборудованного вполне профессиональным эхом, стоял рояль, и какая-то дама средних лет со скандинавскими скулами и брезгливым выражением лица неторопливо ковырялась в его клавишах, словно искала там блох.

Поняв это как намек, мы с Дашей оставили бабушку с Хельмутом наедине, пожелав им gute Nacht, а сами отправились в комнату, которую выделили для ночлега нам. Я рассказываю это потому, что далее произошло достаточно любопытное событие: раздевшись, Дарья Филипповна долго ворочалась, вздыхала, откидывала одеяло и подходила к окну в ночной рубашке, и, наконец, набравшись храбрости, попробовала залезть ко мне под одеяло.

Мне пришлось в резкой форме объяснить этой lost soul, что практика гомосексуализма меня никоим образом не интересует, и чтобы она практиковалась в другом месте и в другое время. Я добавила, что ее личность меня не привлекает ничуть, и я не самец, которого может заинтересовать секс с молодой практиканткой. И что попытка практикантки поиметь свою руководительницу настолько вызывающа, что находится далеко за гранью good and evil. Еще в начале моей отповеди Даша испуганно уползла в свою кровать, а в конце тихо и безнадежно расплакалась. И я решила не продолжать, хотя у меня еще в запасе оставалось много невысказанных аргументов.

— Gute Nacht, Дарья Филипповна, — сухо закончила я. — Und benimmt euch.

Политическая цензура

Остаток нашего пребывания в Германии не запомнился ничем, и лишь отвозя нас в аэропорт, бабушка устроила своеобычную сцену.

— Я поражаюсь, — сообщила она замогильным тоном, крутя баранку, — как вам не страшно жить в России? Неужели вы до сих пор не поняли, куда все катится?

Я повернулась к Даше и трагически приподняла брови, как это умел делать один лишь Вертинский, а также все те, кто старательно копировал его мимику перед зеркалом в своей девичьей юности.

Дашу я предупреждала заранее, что бабушка обязательно заведет этот разговор.

— Почему ты молчишь, Лена? — сурово спросила бабушка. — Здесь нас никто не слышит, и микрофонов в моей машине тоже не установлено. Мы, знаешь, тоже читаем здесь газеты и тоже смотрим новости! И то, что происходит у вас сейчас… Это ужасно!

— О да, — вздохнула я, чтобы что-то сказать. — Ужасно.

— И что самое ужасное, — азартно подхватила бабушка, — вам так промывают мозг, что вы уже и сами не замечаете, что живете в полицейском государстве с жесткой политической цензурой!

— В чем ты видишь политическую цензуру, бабушка? — уныло спросила я.

— В том, что у вас в России задушена свобода слова!

— В чем это проявляется, бабушка? — снова вздохнула я.

— Во всем! — Бабушка стукнула по рулю сухими ладошками. — Вся власть в России захвачена одной ********** группировкой, которая контролирует все средства массовой информации, телевидение, газеты, журналы и даже книги!

— Это тебе так рассказали в твоей эмигрантской газетке «Русская Германия»? — не выдержала я.

Бабушка зло покосилась на меня, ее губы побелели.

— А ты, Дашенька, тоже думаешь, у вас есть свобода слова? — спросила она угрожающе.

Даша кивнула.

— Вот как промывают вам мозг! — вздохнула бабушка. — Как в Северной Корее! Они тоже строятся по утрам в шеренги и поют гимны о том, что живут в самой свободной стране! Скажи, Лена, ведь ты же работаешь в офисе, пишешь какие-то статьи для прессы, верно?

— Иногда.

— И цензуры, ты считаешь, у вас нет?

— Нет.

— И ты можешь свободно опубликовать любой материал и написать что угодно?

— Да.

— И это напечатают без купюр? — Бабушка сверкнула глазами.

— Да.

— Ага! — Бабушка торжествующе посмотрела на меня. Так почему же ты открыто не напишешь о том, что ***** ******** *** ***** * ****** ********* ********* ************ **** и что власть в стране захватила организованная непреступная группировка?

Я вздохнула.

— Зачем мне об этом писать, бабушка? Я не занимаюсь политикой. К тому же это неправда: ***** вовсе не ********, а цензура в России не ********* ********* ************. Кроме того, ***** и ******** вполне нормальные люди, это вы сделали из них какой-то жупел. Пойми бабушка, в России никто тебе не запретит крикнуть, что ******** — злобный *****, а ******** — **********. Вот ты можешь назвать вашего канцлера тупым недоноском?

— Могу! — гордо ответила бабушка.

— Ну назови, — потребовала я.

— Пожалуйста: наш канцлер Angela Merkel — тупой недоносок! Я могу выйти с плакатом, могу написать об этом в прессе, могу издать книгу!

1 ... 66 67 68 69 70 71 72 73 74 ... 94
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?