— Кто еще?

— Я же сказал — люди, которые тебе нравятся.

— Прекрасно. Храни свои секреты. Ладно, я пойду с тобой на этот обряд.

В ответ он расплылся в улыбке.

— Ну, вряд ли это можно назвать обрядом — это последняя дань уважения погибшим в бою. — Он провел рукой по моей щеке. — И я рад… Господи, как же я рад, что тебя нет среди них! Ты не представляешь… — Голос у него пресекся, улыбающиеся губы задрожали. — Ты не представляешь, как я беспокоился! Не знать, как ты там… Это было мучительно. И, даже услышав, что ты жива, я продолжал расспрашивать всех в медицинском центре о том, что им известно. Видели ли они, как ты сражалась, не ранена ли…

Я почувствовала ком в горле. У меня не было возможности увидеться с Адрианом после возвращения, но следовало хотя бы послать ему сообщение. Я стиснула его руку и попыталась обратить в шутку то, что было чем угодно, только не шуткой.

— И что они говорили? Что я вела себя круто?

— Да. Без конца повторяли, что ты потрясающе сражалась. До Татьяны тоже дошли слухи о твоих подвигах. Даже на нее это произвело впечатление.

Ничего себе! Вот это сюрприз. Хотелось расспросить его поподробнее, но следующие слова заставили меня промолчать.

— Я также слышал, что ты рассказала кому-то о Беликове. И сегодня утром чуть не сломала дверь в офисе стражей.

Я отвернулась.

— Ну, да… Я… Послушай, мне очень жаль, но я должна была…

— Не надо извиняться. Я понимаю.

— Понимаешь? — Я вскинула на него взгляд.

— Послушай, я чего-то в этом роде и ожидал, если он вернется.

— Помню, ты говорил это раньше… — Я внимательно вглядывалась в его серьезное лицо.

Он кивнул и грустно улыбнулся.

— Конечно, на самом деле я не думал, что у вас получится. Лисса пыталась объяснить, какую магию она использовала… но, господи! Думаю, я никогда не буду способен на такое.

— Ты веришь? Веришь в то, что он больше не стригой?

— Да. Лисса так говорит, а ей я верю. И я издалека видел его, на солнце. Но не думаю, что тебе стоит пытаться увидеться с ним.

— Это в тебе говорит ревность.

Я не имела никакого права осуждать его — учитывая, что мое сердце томилось по Дмитрию.

— Конечно ревность, — невозмутимо согласился Адриан. — А ты чего ожидала? Бывшая великая любовь твоей жизни возвращается… по крайней мере, восстает из царства смерти. Не могу сказать, что я от этого в восторге. Но и не осуждаю тебя за то, что ты чувствуешь смятение.

— Я ведь говорила тебе…

— Знаю, знаю. — Его голос звучал поразительно терпеливо… и не так уж огорченно. — Знаю, ты говорила, что его возвращение не повлияет на наши отношения. Но говорить это до и после того, как все произошло, — совершенно разные вещи.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты нужна мне, Роза. — Он сильнее сжал мою руку. — И всегда была нужна, я всегда стремился быть с тобой. Мне даже хотелось бы быть таким же, как все другие парни, и сказать, что я готов заботиться о тебе, но… Если уж дойдет до этого, скорее ты позаботишься обо мне.

Я не смогла удержаться от смеха.

— Иногда мне кажется, что наибольшая опасность грозит тебе не от кого-то другого, а от тебя самого. Взять хотя бы сигареты.

— Я никогда и не считал себя совершенством. И ты ошибаешься. Главная опасность моей жизни — это ты.

— Адриан…

— Постой… — Он прижал палец к моим губам. — Просто послушай. Глупо было бы рассчитывать, что возвращение твоего прежнего бойфренда никак на тебя не повлияет. Нравится ли мне, что ты хотела повидаться с ним? Нет, конечно нет. Как же иначе? Но этим все не исчерпывается. Я верю, что он снова дампир, целиком и полностью. Однако…

— Что?

— Сам тот факт, что он не стригой, не означает, что он в точности такой, как прежде. Погоди! — Последний призыв был вызван тем, что я открыла рот, собираясь разразиться очередной гневной тирадой. — Я не говорю, что он стал злым, плохим или что-то в этом роде. Но то, через что он прошел… Это тяжкий опыт. И мы ничего толком не знаем о процессе изменения. Как такая форма существования повлияла на него? И не сохранилась ли в нем склонность к насилию, способная внезапно вырваться на волю? Вот что меня беспокоит, Роза. Я знаю тебя. Догадываюсь, ты не удержишься, попытаешься увидеться и поговорить с ним. Но безопасно ли это, кто знает? Нам ничего не известно о том, что творится у него внутри.

Примерно то же самое Кристиан говорил Лиссе. Я внимательно вглядывалась в лицо Адриана, в его темно-зеленые глаза. Да, он говорил правду — когда объяснял, почему не хочет, чтобы я встречалась с Дмитрием. Потому что не знает, как тот может поступить. И насчет своей ревности он был честен, что вызывало уважение. Он не пытался диктовать мне, как себя вести, не запрещал свиданий с бывшим возлюбленным. Это я тоже оценила и сплела свои пальцы с пальцами Адриана.

— Он не опасен. Он просто… очень сильно огорчен из-за всего, что натворил. Чувство вины убивает его.

— Могу представить. Я, наверное, тоже не смог бы себе простить, если бы внезапно осознал, что на протяжении четырех месяцев безжалостно убивал людей. — Адриан притянул меня к себе и поцеловал в макушку. — И ради всех — да, даже ради него — я от души надеюсь, что он в точности такой, как прежде. Просто будь осторожна, ладно?

— Хорошо. — Я поцеловала его в щеку. — Как и всегда.

Он улыбнулся и отпустил меня.

— Это лучшее, на что я могу рассчитывать. А теперь мне пора возвращаться к родителям. Я зайду за тобой в четыре, идет?

— Идет. Есть какие-то особые пожелания насчет одежды?

— Нарядное вечернее платье — это было бы прекрасно.

Тут мне кое-что пришло в голову.

— Если эта встреча такая элитная и престижная, как ты собираешься провести туда скромную дампирку вроде меня?

— С помощью вот этого.

Адриан протянул мне пакет, который до этого стоял у его ног.

Я заглянула в него и удивленно открыла рот. Это была маска, прикрывающая верхнюю половину лица, искусно украшенная золотыми и зелеными листьями и цветами из драгоценных камней.

— Маска? — воскликнула я. — Там что, все будут в масках? Как на Хеллоуин?

Он подмигнул мне.

— До встречи в четыре.

Маски мы надели, лишь когда прибыли на место. Адриан объяснил, что, поскольку мероприятие проводится в тайне, не стоит привлекать внимание. Я надела то же платье, что и на обеде у его родителей, и по дороге туда мы вызвали не больше интереса, чем всегда, когда появлялись вместе. Кроме того, было поздно, и многие уже готовились ко сну.