По долгу службы мне довелось быть в курсе всей той кропотливой работы, которая велась СССР, США и Англией по организации этой конференции, участвовать в этой работе, а затем – в претворении в жизнь решений «Большой тройки». Хочу выделить ряд вопросов, обсуждение которых в Тегеране имело наиболее важное значение.

На Тегеранской конференции подтвердилась обоснованность существоваших еще до ее созыва опасений Сталина относительно того, что западные союзники хотели бы выхолостить либо вообще свести на нет идею открытия второго фронта против гитлеровской Германии. Маневры, предпринимавшиеся вокруг этой идеи, особенно английским премьером Черчиллем, а также постоянный перенос руководством США и Англии сроков начала военных действий на западе Европы вызывали в Москве законное недоверие к политике наших партнеров по антигитлеровской коалиции.

Британская позиция по этому поводу заключалась в том, что противнику якобы можно нанести поражение серией рассчитанных на его истощение военных операций с южного направления – в северной части Италии, на Балканах, в Румынии, других странах – сателлитах Германии. Истинный замысел такой позиции, которую рьяно отстаивал Черчилль, не представлял тайны: помешать продвижению советских армий на запад, к логову фашистского зверя – Берлину, а войскам западных союзников обеспечить с занятием ими Юго-Восточной Европы выход к западным рубежам Советского Союза.

На конференции в Тегеране Сталин действовал решительно, чтобы побудить союзников открыть второй фронт на западе Европы не позднее мая 1944 года. Об этом должен знать весь мир. Эта страница в историю вписана прочно.

Послы обычно весьма осведомленный народ. Они не только собирают информацию в государстве своего пребывания, но и получают сведения доверительного характера из своей столицы.

Помню одну такую телеграмму, которая пришла в Вашингтон во время Тегеранской конференции. Меня извещали о том, как она протекала.

Именно тогда Сталин несколько раз пытался получить ответ от Черчилля, когда начнется высадка союзников в Европе, то есть когда будет открыт второй фронт. Но он так и не получил этого ответа. Однажды, едва сдержавшись, Сталин поднялся с кресла и сказал Ворошилову и Молотову:

– У нас слишком много дел дома, чтобы здесь тратить время. Ничего путного, как я вижу, не получается…

Черчилль в замешательстве, боясь, что конференция может быть сорвана, заявил:

– Маршал неверно меня понял. Точную дату можно назвать – май сорок четвертого…

Атмосфера несколько разрядилась.

Участники конференции продолжали работу. Западные союзники заняли более конструктивную позицию. И хотя этот срок проведения операции «Оверлорд» (так закодировали открытие второго фронта) – май 1944 года – был тем не менее нарушен, высадка англо-американских войск на французском побережье все же состоялась – 6 июня 1944 года.

Тегеранская конференция явилась важной вехой и в другом отношении. Ко времени ее проведения не оставалось сомнений в конечной победе над фашистской Германией и ее союзниками. Это было вопросом времени. А что же будет потом? Участники встречи знали, что этот вопрос стучится в дверь.

Советский Союз считал, что необходимо исключить всякую возможность новой агрессии со стороны Германии, уже дважды на протяжении XX века развязывавшей мировые войны. Для этого нужно сделать все, чтобы надежно обеспечить мир.

Правительства США и Англии до Тегерана официально не обнародовали своих планов в отношении того, как поступить с Германией, когда она будет поставлена на колени. Правда, и это уже отмечалось ранее, из столиц то одного, то другого государства ползли слухи, что ими вынашиваются планы дробления Германии на какие-то мелкие государства.

На Тегеранской конференции, где состоялся первый обмен мнениями по послевоенным проблемам, США и Англия высказались за расчленение Германии. Но было видно, что продуманного плана ни у Рузвельта, ни у Черчилля не было. При всем том оба они сходились в убеждении, что следует особое внимание уделить Пруссии – уменьшить ее территориально и подрезать ей крылья как наиболее агрессивной части германского рейха.

Выслушав заявление американского президента и английского премьер-министра, Сталин сделал меткое замечание:

– На поле брани пруссаки и солдаты других частей Германии – баварцы, саксонцы и прочие – дерутся с одинаковым остервенением. По-моему, решение германской проблемы надо искать не на путях уничтожения германского государства, ибо невозможно уничтожить Германию, как невозможно уничтожить Россию, а на путях ее демилитаризации и демократизации, с непременной ликвидацией фашизма, вермахта и передачей преступных руководителей Третьего рейха под суд народов.

Сталин далее предложил простую вещь:

– Поскольку вопрос требует додумывания, доработки, то пусть соответствующие представители трех держав этим и займутся.

Участники конференции на том и согласились. Это был успех советского руководителя.

Руководители СССР, США и Великобритании обменялись в Тегеране мнениями по вопросу о Польше. В подходе наших союзников к его обсуждению дали себя знать их опасения в связи с тем, что линия советско-германского фронта уже вплотную придвинулась к территории Польши и близился час ее освобождения. Больше всего западные союзники боялись того, что демократические силы Польши, развернувшие мощное антифашистское, освободительное движение, могут в ближайшее время сформировать верные народу и дружественные Советскому Союзу органы управления.

В складывающихся условиях руководящие круги США и Англии стремились к тому, чтобы послевоенное развитие в Польше пошло по старому, буржуазно-помещичьему пути. Они добивались возвращения в страну реакционного эмигрантского правительства. С этой целью предпринимались попытки побудить Советский Союз восстановить с этим правительством дипломатические отношения, которые были разорваны 25 апреля 1943 года из-за его откровенной антисоветской политики.

Такой курс Вашингтона и Лондона нашел свое конкретное проявление в том, что это эмигрантское правительство, нарушив ранее достигнутое с нашей страной соглашение, вывело с территории СССР сформированные у нас польские воинские части. Оно выдвигало также абсурдные требования в том, что касается границы между Польшей и СССР, фактически присоединилось к клеветническим измышлениям гитлеровской пропаганды по адресу Советского Союза.

Рузвельт выступил первым в дискуссии по польскому вопросу на официальных заседаниях конференции.

– Выражаю надежду, – сказал он, – что советское правительство сможет начать переговоры и восстановить свои отношения с польским эмигрантским правительством.

Заход был ясен.

Черчилль самым активным образом поддержал его. Еще бы он этого не сделал! Ведь польское эмигрантское правительство окопалось в Лондоне, и Англия ему в открытую покровительствовала.

Позиция Рузвельта в польских делах строилась с оглядкой на подготовку в США к предстоявшим в 1944 году очередным президентским выборам. И потому он был заинтересован привлечь на свою сторону голоса семи миллионов американцев польского происхождения, значительная часть которых находилась под влиянием проникнутой антисоветизмом пропагандистской кампании, особенно широко раздувавшейся в США.