– Сто девятый дом, вы говорите?

– Ага.

– Росселини! – позвал руководитель. – Ну-ка, пойди сюда!

Звякнула о блюдце чашка, и из кухни вышел здоровый парень лет тридцати в тесном пиджаке, натянутом на широкой спине до риска.

– Давай-ка, Росселини, в сто девятый дом! Посмотри там хозяина! Одна нога здесь, другая там!

– Хозяина сюда привести? – спросил парень.

– Просто документы проверь, если он дома.

– Понял.

Росселини убежал, а руководитель, усевшись на стул, спросил:

– А как вы его убили?

– Ножом в висок.

– Э, как! – присвистнул волосатый. – За что же, позвольте поинтересоваться?

– Я защищалась.

– От чего?

– Он неоднократно пытался меня убить.

– За что?

– Мне это неизвестно.

Все время нашего диалога Ангелина Войцеховна сидела, уставившись в телевизор, досматривая передачу "Лототрон", в которой сегодня разыгрывался главный приз квартала – двенадцать тысяч рублей.

– Почему вы раньше не сообщили, что вас пытаются убить?

– Вы же видите мое положение.

Руководитель оглядел мою коляску и в знак согласия кивнул.

– Нож был кухонный?.

– Нет. Это пилочка для ногтей.

– И что же, вы его пилкой для ногтей в висок? И убили?

Я кивнула и почти было заплакала, но тут ведущий с экрана заорал, что главный приз достался коту Бенджамину Франклину, чья фотография оказалась в барабане "Лототрона"! И что это первый случай за всю историю игры, когда выигрыш достался животному!

– Сделайте тише! – рыкнул руководитель и, когда испуганная врачиха вовсе выключила телевизор, продолжал:

– Это надо иметь большую силу, чтобы убить пилкой для ногтей!

– Я была в стрессе! В аффекте!

Мне все-таки не удалось удержать слезы, и они потекли густо по моим бледным щекам, капая на пол.

– Успокойтесь, – мягко попросил руководитель, а от его невольной ласки я еще больше расклеилась и заплакала в голос, так что Ангелине Войцеховне пришлось открывать свой следственный саквояж и искать в нем банку с нашатырем.

– Не волнуйтесь так, милая! Вам крайне вредно это делать!

Врачиха держала вонючую ватку возле моего носа и приговаривала:

– Вы сейчас уже не одна, вы ребеночка носите! Нервничать не надо, а то мальчишечка слабеньким родится!

– Почему мальчик! – взвизгнула я. – Девочка! Я жду девочку!

Ангелина Войцеховна развела перед руководителем руками, мол, я вам говорила, что особа нервная!

Но тут вернулся Росселини и что-то заговорил волосатому скороговоркой, отведя его в сторону и бурно жестикулируя.

Я видела, что руководитель разозлился; он посмотрел на меня исподлобья, а потом, не дослушав Росселини, ринулся ко мне.

– И чего вам, собственно говоря, понадобилось морочить нам голову?!

– В каком смысле? – удивилась я, утирая слезы.

– Сапер, которого вы убили в висок, на данный момент сидит у себя дома и вместе с сестрой пьет чай!

– Не может быть!

– Росселини, ты проверил документы?

– Все точно, – отозвался парень.

– Сто девятый дом?

– Ага. И сестра у него почтальонша.

– Вот видите!.. Спрашивается, какого черта!

– Ничего не понимаю! – ответила я, точно не зная, радоваться мне такому исходу или отчаиваться совершенно.

Руководитель механически перекладывал на моем столе бумаги.

– Мы могли бы вас привлечь за ложь, – пригрозил он. – Знаете вы это?

– Знаю.

– Я же вам говорила. – Ангелина Войцеховна захлопнула свой саквояж. – Она беременна! У нее токсикоз! А когда у женщины токсикоз, то ей всегда видится всякая чертовщина! Это вовсе не сознательная ложь, а лишь галлюцинации! Чего пристали к женщине!

– А-а! – махнул рукой волосатый. – Поехали отсюда!

Он сделал неловкое движение, и бумаги с моего стола слетели белыми птицами на пол. Под ними, испуская тусклый отблеск, лежал ножичек для вскрывания писем.

– А вот и пилка для ногтей! – почему-то обрадовался находке руководитель. – Определенно галлюцинации!

Он держал маникюрную принадлежность в руке, приподняв ее к свету, и говорил всем, что даже ему не удалось бы причинить этой штуковиной серьезного вреда. Разве что глаз выколоть, да и то, если повезет!..

Следственная бригада отправилась к месту своей дислокации, оставив мои сердце и голову в полном недоумении. Я никоим образом не понимала, что произошло, а оттого мне было очень маятно и абсолютно не было возможности найти себе место в пространстве.

Ах, может быть, это и в самом деле галлюцинации? Может, и впрямь токсикоз повинен в наваждении?..

Накинув на плечи пальто, я во второй раз за сегодняшний вечер выехала со двора. Была почти ночь, и звезды обтыкали серебром сумрачный небосвод. Шелестел под колесами тающий снег, и кое-где наружу выпячивалась жирная земля.

Я ощущала себя разведчиком, отправившимся на трудное задание в тыл врага. Самое интересное, что это так и было на самом деле. Меня тянуло, меня стремило к логову моего преследователя, которого я сегодня убила точным ударом в висок!

Я подъехала к его дому со двора, с трудом проделывая колею в прессованном снеге своей коляской. Из его окна падал желтый свет, высвечивающий стволы яблонь и вишен.

Подкатившись вплотную, я уставилась через мутноватое стекло и тотчас увидела его. Сапер стоял по пояс голый; он оказался чрезвычайно мускулистым, с треугольной, как у боксера, спиной. Его голова, посаженная на крепкую шею, склонилась над полом, на дубовых досках которого лежала обнаженная Соня с круглыми от ужаса глазами. Правой рукой Владимир Викторович сжимал черную палочку с острым концом, сверкающую в свете лампы эбеновым деревом. В углу комнаты стояла огромная пустая бутыль с тонким горлом. В таких емкостях обычно готовят домашнее вино.

Владимир Викторович взмахнул палочкой, словно фокусник, я услышала, как завыла в ужасе Соня, в комнате погас свет, что-то сверкнуло в темноте падающей звездой, и все в природе затихло затем, оставляя ночь покойной.

Заинтригованная происходящим, нашпигованная массой вопросов, я было собралась уже путешествовать обратно к дому, как свет в доме вспыхнул вновь, открывая моему взору картину совершенно иную.

Сапер сидел за столом, одетый в толстый свитер, и пил чай, прихлебывая его, горячий, из расписного блюдца. Сони в комнате не было, не было и бутыли из-под домашнего вина.