На берегу всё шло своим чередом. Похоже, что там фрадштадтцы окончательно превратились в неорганизованную массу и уже вряд ли смогут представлять серьезную опасность. Часть островной пехоты пыталась выйти из зоны обстрела, удирая на восток, но это ничего, там их кавалерия перехватит. Другая часть, отчаявшись найти укрытие от разрывных ядер и картечи на суше, бросалась в воду в тщетной надежде добраться вплавь до своих кораблей.

Еще полчасика артобстрела подобной интенсивности – и всё, что осталось от вражеского десанта, можно будет брать голыми руками. Молодец, Алешка, со своей частью задачи справляется на отлично! Вот бы мне на море так же успешно разобраться с подданными Короны!

Кстати, что там у нас в море? А в море у нас всё очень интересно складывается. Четыре трофейных корабля под командованием Игнатьева, сбив с толку противника фрадштадтскими флагами, вклинились между «Королевой Викторией» и сопровождающими ее кораблями и неожиданными залпами с близкого расстояния произвели сильные разрушения на палубах двух ближайших линейных кораблей. Сейчас жертвы нашего обмана со сломанными мачтами и перепутанным парусным снаряжением по инерции медленно уходили в сторону открытого моря. Вряд ли стоит ожидать их обратно в ближайшие часы. Да и вообще вряд ли стоит ожидать – там не на один день ремонта, и это еще если оставшиеся в живых члены команды будут способны этот ремонт произвести.

Продолжая движение, корабли Игнатьева успели обстрелять еще два линейных корабля Фрадштадта, после чего линкор командира отряда сцепился для абордажа с одним из них, а фрегаты с той же целью атаковали второй. Таким образом, флагман флота островитян и два линкора сопровождения оказались связаны боем, два поврежденных линейных корабля выбыли из игры, а еще два, пострадавшие от столкновения друг с другом, пока тоже не могли принимать активного участия в сражении. Характера повреждений последних я не знал, следовательно, стоило предполагать худшее и ждать их скорого возвращения в строй. Вот на них и направим оказавшиеся в резерве четыре галеры. Это не много, общее количество бойцов на них едва сравнится с экипажем одного линкора, но вот-вот должны освободиться абордажники, сейчас атакующие «Королеву Викторию», совместными усилиями справятся.

– Галеры освободились? – поинтересовался я, не оборачиваясь.

– Одна уже у выхода из гавани, три идут со стороны порта, – ответил Иванников.

– Отлично! Передать им приказ атаковать два столкнувшихся между собой линкора!

Несмотря на грохот боя, я услышал облегченный вздох Игната, до последнего опасавшегося, что я вознамерюсь сам принять участие в абордаже. Руки у меня, конечно же, чешутся, а стоять на месте и просто руководить боем чрезвычайно трудно, от напряжения у меня уже голова раскалывается, а глаза болят и слезятся от постоянной работы с биноклем, но кто-то же должен это делать. А кто, если не я? Так что придется терпеть.

25

Однако спустя час фортуна сама позаботилась о том, чтобы я в этот день не остался без физической работы. К тому моменту царевич Алексей направил уже кавалерию довершать учиненный артиллеристами разгром, а выстроившаяся в стройные ряды пехота готова была в любой момент поддержать усилия таридийских всадников. Над фрадштадтским флагманом и двумя сопровождавшими его линкорами гордо реяли лазурно-черные таридийские флаги, а на палубах кораблей, атакованных резервными галерами, схватки были в самом разгаре, но их исход не вызывал у меня никакого сомнения. Потому что высвободившиеся после захвата своих целей бойцы основного галерного отряда и абордажные команды Игнатьева уже присоединялись к этой атаке, обеспечив нам плюсом к качественному и количественное превосходство. То есть удара в спину адмирал Лозанов уже мог не опасаться.

Маячившие в море вспомогательные суда островитян, в том числе и грабившие «под шумок» наши прибрежные воды торговцы с каперскими лицензиями, поняв, что дело плохо, подняли паруса и развернулись к югу. Я отплатил подданным короля Георга той же монетой: около тридцати наших торговцев, буквально три дня назад снабженных каперскими лицензиями и наскоро вооруженных двумя-тремя пушками, устремились за ними в погоню. Связываться даже с временно выведенными из строя линкорами им не стоит, но вот попытать счастья с вражескими транспортами или пощипать своих конкурентов с Островов – вполне возможно. Тут уж на свой страх и риск, никого насильно не заставляли.

Таким образом, неясным пока оставался лишь исход боя у Даниловой косы. Вот тут-то и произошла неожиданность.

– Смотрите! – закричали сразу несколько человек из свиты, привлекая мое внимание к происходящему прямо перед фортом.

Матросы одного из загоревшихся фрадштадтских кораблей отвоевали у огня одну из мачт и, развернув прогоревший местами до дыр парус, направили свое судно прямиком на ближайшие скалы, расположенные чуть правее Данилова форта. Поначалу я, как и все остальные, принял этот маневр за жест отчаяния уставшего бороться с огнем экипажа и, только когда на палубе обнаружились приготовления к высадке, заподозрил неладное.

– Черт! – перегнувшись через ограждение площадки, я посмотрел вниз.

Так и есть! Недалеко от Данилова форта на скале имелся карниз, забраться на который снизу не представлялось возможным. А вот если корабль с габаритами линкора напорется на прибрежные камни прямо напротив, то при помощи нехитрых мостков, типа абордажных, можно будет попасть прямо на карниз, откуда уже появится возможность вскарабкаться на вершину скалы. И тогда противник сможет разделаться с двумя нашими береговыми батареями и проникнуть по внутренней стороне Даниловой косы в порт, а в порту у меня только комендантская рота и батальон местного ополчения. Вот такой неожиданный ход нашел капитан горящего фрадштадтца.

– Передайте майору Павлову, чтобы высвободил столько канониров, сколько сможет. Пусть семь-восемь орудий продолжают стрельбу, с остальных всю прислугу к выходу из форта, и поживее! И дать сигнал коменданту порта, чтобы комендантскую роту… – тут я задумался на секунду и поменял решение: – Нет, две роты ополченцев пусть гонит сюда!

Нужно не позволить островитянам взобраться на скалу: полный экипаж линейного корабля может достигать восьми-девяти сотен человек, и если хотя бы треть из них попадет на внутреннюю сторону косы – быть беде. Форт может закрыть ворота и попытаться отбиться, но первая и вторая батареи не имеют никакой защиты с флангов, и волна фрадштадтцев перехлестнет через них прямиком в почти беззащитный порт и дальше в город. Вряд ли в открытом бою ополченцы смогут выстоять против головорезов из абордажных команд, так что нужно пытаться ликвидировать угрозу здесь, на скалах.

– Ну что, господа, – обратился я к своей небольшой свите, состоящей из десятка офицеров, моей охраны и курьеров, – пришло время поработать!

– Михаил Васильевич! – завопил Игнат. – Вы-то здесь останьтесь!

– Лукьянов, иди к черту, – беззлобно огрызнулся я, – тут каждый человек на счету!

– Вот мы все пойдем, а вы останьтесь! – продолжал упорствовать Игнат, для вящей убедительности разведенными в стороны руками перегораживая мне путь к выходу. – Чай, и без вас справимся!