Хедстрём окликнул ее:

– Анника?

– Да? – Она снова заглянула в кабинет.

– Ты не могла бы попросить Йосту зайти ко мне? И позвони, пожалуйста, прокурору в Уддеваллу. Нам нужно разрешение на обыск.

– Сделаю прямо сейчас, – она кивнула.

Анника привыкла не задавать вопросов. В свое время она узнает, о чем речь.

Патрик тяжело откинулся на своем рабочем кресле. Йоста не обрадуется. Но это необходимо. И давно нужно было сделать.

* * *

В груди у него потеплело, когда Мартин посмотрел на Туву в зеркало заднего вида. Он заехал к родителям Пии и забрал дочь. Ей предстояло ночевать у них еще сутки, чтобы Мартин мог сосредоточиться на работе, но тоска по ней оказалась настолько невыносимой, что он выпросил у Патрика свободный час. Ему нужно было побыть с дочерью, чтобы продолжать работать. Он понимал, что так скучает по Туве из-за того, что скучает по Пие, и что со временем ему придется учиться отпускать дочь, давать ей больше свободы. Но сейчас ему постоянно хотелось видеть ее рядом с собой. Родители Пии и Анника – единственные люди, которым он мог ее доверить, и то лишь тогда, когда этого требовала работа. Его собственных родителей не очень интересовали маленькие дети. Они охотно приезжали в гости, чтобы попить кофе и поболтать, но никогда не предлагали посидеть с Тувой, а он никогда не просил их об этом.

– Папа, я хочу на площадку, – заявила Тува с заднего сиденья, и Мартин повстречался с ней глазами в зеркале заднего вида.

– Кончено, доченька, – ответил он и послал ей воздушный поцелуй.

Если уж быть до конца честным, Мартин надеялся, что она захочет поехать туда. Он все не мог забыть женщину, с которой познакомился на площадке, и хотя понимал, что вероятность новой встречи с ней невелика, пока не придумал, как еще ее можно было бы разыскать. В душе Мартин пообещал себе, что если ему повезет и он снова столкнется с ней, то на этот раз уж точно выяснит, как ее зовут.

Припарковав машину возле площадки, Мартин отстегнул ремень безопасности на сиденье Тувы. Сейчас он мог бы пристегнуть ее даже во сне, однако прекрасно помнил, как тяжело ему приходилось поначалу, когда Тува была маленькая. Он пыхтел и ругался, а Пия стояла в стороне и посмеивалась над ним. Многое из того, что тогда казалось сложным, теперь стало простым и естественным. Но многое, что тогда было легким, сейчас стало чудовищно сложным. Мартин обнял Туву, вынимая ее из детского кресла. Моменты, когда она ласкалась к нему, случались все реже. Так много в мире было всего интересного, так мало времени для игр – так что теперь она лезла к нему обниматься и сидеть на ручках, только когда ударится или сильно устанет. Он принимал и понимал это, но иногда ему хотелось остановить время.

– Папа, малыш, на которого ты наступил, тоже здесь!

Мартин почувствовал, что краснеет до корней волос.

– Спасибо за формулировку, доченька, – сказал он, гладя Туву по головке.

– Пожалуйста, папочка, – сказала она вежливо, не понимая до конца, за что он ее благодарит, и побежала к малышу, который как раз собирался засунуть в рот горсть песка. – Нет-нет, мальчик, не ешь песок! – нежно взяла его за руку и отряхнула.

– Какая у меня чудесная новая няня! – произнесла его мама и широко улыбнулась.

Ямочки у нее на щеках заставили Мартина покраснеть еще больше.

– Обещаю больше не наступать на твоего ребенка.

– Я это ценю, – ответила она и улыбнулась ему такой улыбкой, что у него покраснели даже уши.

– Мартин Молин, – представился он и протянул руку.

– Метте Лауритсен.

Ладонь у нее была теплая и сухая.

– Из Норвегии? – спросил он, сразу отметив легкий акцент.

– Да, я родилась там, но уже пятнадцать лет живу в Швеции. Я из Хальдена, но вышла замуж за парня из Танумсхеде. За того, с которым позавчера ругалась по телефону. – Она сделала извиняющееся выражение лица.

– Все уладилось? – спросил он, видя уголком глаза, как Тува продолжает вертеться вокруг мальчика.

– Нет, не очень. Он по-прежнему слишком занят своей новой девушкой, чтобы общаться с малышом.

– Его зовут Малыш? – пошутил Мартин, хотя и знал, как зовут ее сына.

– Нет, конечно же, нет, – рассмеялась Метте, бросив на сына полный любви взгляд. – Его зовут Йон, в честь моего отца, но я называю его Малышом. Важно вовремя прекратить, пока он не станет подростком.

– Пожалуй, это будет лучше всего, – проговорил Мартин с деланой серьезностью. В животе у него защекотало, когда он увидел, как в глазах у нее сверкнули искорки.

– А чем ты занимаешься? – спросила она.

На мгновение ему показалось, что она говорит это кокетливым тоном – однако Мартин не мог понять, не померещилось ли ему это, оттого что очень хотелось в это верить.

– Я полицейский, – сказал он и услышал, какая гордость прозвучала в его голосе.

Мартин и вправду гордился своей работой. От него зависело многое в этом мире. Полицейским он мечтал стать еще с детства и ни разу не усомнился в выборе профессии. Работа стала его спасением, когда умерла Пия, а коллеги по работе стали не просто коллегами – это была его семья. Даже Мелльберг. В каждой семье нужен бесполезный член экипажа, и можно было сказать, что Бертиль Мелльберг с честью исполняет эту роль.

– Полицейский, – проговорила Метте. – Круто.

– А ты?

– Я работаю бухгалтером в одной фирме в Греббестаде.

– Ты здесь живешь? – спросил Мартин.

– Да. Папа Йона живет здесь. Но если он не намерен участвовать в его жизни, то… даже не знаю…

Она бросила долгий взгляд на сына, которого Тува обнимала и целовала.

– Она еще не научилась проявлять такт, – сказал Мартин со смешком.

– Некоторые из нас так этому и не научились, – ответила Метте, широко улыбаясь. Затем заколебалась. – В общем… Если ты не сочтешь это за дерзость… Что скажешь по поводу того, чтобы как-нибудь поужинать вместе?

Казалось, она пожалела о своих словах, едва произнеся их, но Мартин снова ощутил радостное щекотание в животе.

– С удовольствием, – произнес он, пожалуй, слишком с нажимом. – Но с одним условием…

– С каким? – подозрительно спросила Метте.

– Я угощаю.

На ее лице снова обрисовались ямочки, и Мартин почувствовал, как что-то внутри его чуть заметно начало таять.

* * *

– Где Мартин и Паула? Они еще не вернулись? – спросил Йоста, садясь на стул у рабочего стола Патрика.

Когда Анника попросила его зайти, он подумал, что на совещание соберутся все, – но пока пришел только он.

– Я ненадолго отослал их домой. Мартин собирался забрать Туву, да и Паула хотела повидать своих, но потом они вернутся.