оптимизмом смотрели в будущее Легиона Белого Льва, включая командиров наемников, которые изначально были на стороне Брендель. Помимо Корнелиуса, который теперь работал в отделе логистики, Ютта и Рабан выступили с инициативой присоединиться к Легиону Белого Льва и стали рыцарями-командорами Третьего и Четвертого взводов. Эти люди, наряду с местными жителями Тонигеля и молодежью Королевской Фракции, которые были переведены из Легиона Белого Льва, стали тремя основными фракциями в новом Легионе Белого Льва. Однако Брендель ненавидел идею фракций, поэтому эти фракции существовали только на географическом уровне.

Гаспар заметил взгляд коллеги и повернул голову. На опушке леса медленно маршировала плотная группа солдат Легиона Белого Льва. Юноши уже обнажили свои мечи, и тяжелые мечи Легиона Белого Льва слабо поблескивали под туманным дождем. Знаменосцам еще предстояло поднять свои флаги, поэтому увидеть их строй было невозможно. Однако вдалеке виднелись несколько фигур верхом на лошадях.

“Ты нервничаешь?” В такую ​​холодную погоду дыхание Брендель было почти белым. Однако с его силой ему, естественно, не нужно было носить металлическую маску или тяжелую броню. Он носил только серый нагрудник поверх рубашки, а ремень под нагрудником был туго застегнут на талии. На нем была выгравирована эмблема двуглавого стервятника, и это была его новая военная добыча: Расщелина Лонии. Он сказал это Фрейе, стоявшей рядом с ним. Будущая Богиня Войны покачала головой. «Я не в первый раз на поле боя, Брендель…» — подумала она про себя. Однако в Ампер Сеале она так нервничала, что почти не могла правильно держать меч. Переживая битву за битвой, она постепенно привыкла к этому. Она подняла голову и посмотрела вперед. Ее ясные глаза, казалось, могли видеть сквозь дымку на несколько миль. “Это действительно похоже на Бучче. Дядя, тетушка, на этот раз я собираюсь отогнать этих ненавистных захватчиков!”

Это были те же пологие холмы Соснового хребта, а за дождем и туманом скрывались те же враги той ночи. Глаза Фрейи горели твердой верой, точно так же, как пожар в Бучче той ночью. Она бессознательно крепче сжала Меч Львиного Сердца в своей руке.

Группа фигур вышла из тумана.

“Карглизе!” Мисс Жрица Мерия, стоявшая рядом с Брендель, вскрикнула от облегчения. Она больше не была одета как мужчина, но вернулась к своему юношескому виду. Ее красивые светло-русые волосы сделали ее известной красавицей в Абиес, но все благодаря Карглиз. Отец Мерии был дворянином с юга Ампера Силе. В ее семье была родословная людей кирлутц, и из-за этого ее отец унаследовал высокомерие Империи. Он всегда был против отношений между его дочерью и Карглиз, бедным мальчиком из отдаленной деревни. Однако после внезапного возвышения Брендель в Королевстве его тесть-сноб увидел светлое будущее для Карглиз и молчаливо согласился на брак. Из-за этого Мерия и Карглиз теперь были твердо настроены на Брендель.

Карглиз покраснел, глядя на Мерию. Позади него было несколько молодых людей, и Брендель сразу увидел позади них Коэна. «Он действительно приехал лично». Брендель был слегка удивлен, но не показывал этого на лице. Вместо этого он поднял руку и бросил Карглизе шлем с длинной гривой и крыльями. Карглиз поймал шлем и с нахальной улыбкой ответил: «Карглиз докладывает вам, милорд. Пожалуйста, вернитесь к команде». Он взглянул на своего Лорда, который одобрительно кивнул, и не мог не посмотреть на Мерию, и ответил с небольшим смущением: «Мой Лорд, почему вы позволили ей тоже прийти?»

«Мисс Мерия — самая выдающаяся жрица на территории и Глава моих жриц. Почему она не может прийти?» Брендель недовольно ответил, а затем посмотрел на парня дразнящим взглядом: «Конечно, с точки зрения личных дел, Мерия принадлежит тебе, малыш. Но вы не можете помешать ей использовать свои способности на территории, верно? Карглиз, ты не можешь быть слишком эгоистичным. “

На самом деле, Мерия не была жрицей Брендель номер один, но Хипамира была жрицей Хипамиры. Под властью Священного Собора Огня Эруин могла действовать только в одиночку, иначе между церквями возник бы конфликт. Когда Брендель сказал это, он вдруг вспомнил, что на территории есть еще одна жрица, которая намного превосходит Мерию в плане обучения и статуса в Святом Соборе. Это была монахиня принцесса Антуанетта. Однако Магадал не полностью выздоровел и все еще выздоравливал. Даже если бы она захотела, Брендель не позволил бы ей, несмотря на суровую погоду, отправиться в экспедицию на Ранднер. Это было бы слишком неразумно.

Когда жрица услышала вторую половину фразы Брендель, ее лицо покраснело. Даже если кожа Карглиза была такой же толстой, как городская стена, он не мог не чувствовать себя немного подавленным. Он часто шутил со своим господином, но последний, казалось, был выше его в этом аспекте. Это было немного непостижимо. Конечно, он не знал, что Брендель получил в тысячи раз больше информации, чем в прошлой жизни. Что касается способности высмеивать, Брендель был намного лучше его. Единственная причина, по которой он не спорил с ним раньше, заключалась в том, что он еще не утвердил свою власть лорда.

Возможно, даже сам Карглизе не осознавал, что по незнанию признал этого лорда, который, вероятно, был на год или два моложе его.

Он дважды быстро кашлянул, чтобы скрыть смущение. В это время Брендель смотрел на Коэна, который был позади него. Молодой человек был худее, чем при первой встрече с ним. Щеки его глубоко ввалились, но темные глаза были глубже и острее, и все его лицо было более цепким. Он был одет в толстый плащ из шкуры животного, и его темперамент был чем-то похож на Маленького Перо. Прошло всего полгода с момента их последней встречи, и он стал намного выше. Раньше он был еще подростком, но теперь у него была манера поведения мастера.

— Это было давно, граф. Коэн заговорил первым. Ранее его интересовали шутки между Брендель и его подчиненными, но он был очень удивлен отношениями между ними. Он родился в шахтах под властью Ранднера и привык к эксплуатации низшего класса старой знатью Эруина. Он ненавидел дворян и бюрократов и не питал к ним никаких добрых чувств. Как и все те, у кого с юных лет были амбиции, Коэн осмелился воплотить свою ненависть в жизнь. Но, в конце концов, будущему королю Ранднера было трудно заглянуть за пределы этой эпохи. Хотя он стремился к равенству и свободе, ему было трудно представить себе мир, в котором действительно уважалось бы равенство между людьми. Поэтому ему еще труднее было понять Брендель, который среди дворян был уродом.

«Похоже, что