В такой важный день, когда нужно было давать показания в суде, Бу надела брючный костюм с однобортным пиджаком, очень нежный и женственный. Она тщательно выбрала наряд, и он приятно ласкал глаз кофейными и кремовыми оттенками. В суде Бу выглядела профессионально и сразу создала впечатление человека преуспевающего.

Джулес Халперн попросил ее назвать свое полное имя и род занятий для занесения в протокол. Адвокат держался учтиво, но по-деловому. Чувствовалось, что он относится к Кэссиди более прохладно, чем к остальным свидетелям.

– Доктор Элизабет Кэссиди. Психотерапевт, – ровным голосом ответила она.

– Доктор Кэссиди, расскажите, как вы познакомились с полковником Шефером.

– Он является моим пациентом уже больше года. Приезжает ко мне в домашний офис по адресу Вудли-авеню, 1208, раз или два в неделю. В последнее время решено было увеличить количество сеансов, особенно после его попытки покончить жизнь самоубийством.

Халперн кивнул и продолжал:

– В какое время проводятся сеансы?

– Как правило, по вечерам, но время варьируется, в зависимости от наличия у мистера Шефера свободного времени.

– Доктор Кэссиди, хочу особо обратить ваше внимание на вечер убийства детектива Хэмптон. В тот день вы проводили сеанс терапии?

– Да, в девять вечера. Если точнее, то с девяти до десяти. По-моему, он приехал чуть раньше, но договаривались мы на девять.

– Не мог ли он приехать, например, в половине девятого?

– Нет, это невозможно. Мы говорили по мобильному телефону все то время, пока он добирался из Калорамы до моего дома. Незадолго до этого он испытывал чувство вины, так как пребывал в мрачном настроении накануне дня рождения дочерей.

– Понятно. Не было ли перерыва в вашем разговоре с полковником Шефером?

– Да, но на очень короткое время.

Халперн продолжал методично задавать вопросы.

– Сколько времени прошло между окончанием разговора и появлением Шефера в вашем офисе?

– Минуты две или три, самое большее – пять. Пока парковал машину и поднимался в лифте. Не более.

– Когда вы его встретили, он не казался взволнованным?

– Вовсе нет. Он был даже относительно весел, после удачно проведенной вечеринки для дочерей. Он был уверен, что праздник удался на славу, а ведь он безумно любит своих детей.

– Может быть, он тяжело дышал, держался напряженно или вспотел? – задал очередной вопрос Халперн.

– Нет. Я уже сказала, что он был совершенно спокоен и выглядел хорошо. Я отчетливо это помню. После того как ворвалась полиция, я принялась фиксировать происходящее, чтобы не забылись какие-нибудь детали случившегося, – отчеканила Бу и бросила взгляд на стол прокурора.

– Значит, во имя точности вы делали какие-то записи?

– Да.

– Доктор Кэссиди, не заметили ли вы пятна крови на одежде полковника?

– Нет.

– Понятно. На Шефере вы крови не заметили. А когда прибыл детектив Кросс, вы видели кровь?

– Да, темные пятна или потеки крови на пиджаке, рубашке и даже на его руках.

Джулес Халперн специально выдержал паузу, чтобы присутствующие, в том числе и присяжные, прониклись этим заявлением. Затем он задал последний вопрос.

– Не выглядел ли полковник Шефер, как человек, только что убивший кого-нибудь?

– Нет, конечно, нет.

– У меня больше нет вопросов, – объявил адвокат.

Со стороны обвинения свидетельницу допрашивал Дэниэл Вестон. Умный двадцатидевятилетний мужчина, восходящая звезда юриспруденции. Среди прокуроров он считался «безжалостным наемным убийцей».

Привлекательный блондин мужественной внешности, он составил бы прекрасную пару с Бу Кэссиди. Он словно бы хотел передать идею их физического совершенства всем присутствующим.

– Миссис Кэссиди, вы не являлись психиатром для мистера Шефера?

Бу немного нахмурилась, но потом ей удалось изобразить слабую улыбку.

– Нет. Под «психиатром» подразумевается медицинская специализация. Уверена, что вы знаете об этом.

– А разве у вас такой нет?

Кэссиди отрицательно покачала головой.

– Нет, я имею степень доктора социологии. И это вам тоже известно.

– Значит, вы психолог?

– Психолог обычно имеет ученую степень по психологии или, что очень редко, по философии.

– А у вас есть такая степень?

– Нет. Я только психотерапевт.

– Понятно. Где же вы учились на психотерапевта?

– В Американском университете. Я изучала этот предмет для получения степени в области социальной работы.

Дэниэл Вестон продолжал атаковать Кэссиди: между ее ответами и его вопросами почти не было пауз.

– Скажите, а как выглядит ваш «психотерапевтический кабинет» в Фаррагуте? Какая там обстановка?

– Кушетка, письменный стол с лампой. Практически ничего лишнего. Ах, да, там очень много комнатных растений. Мои пациенты считают, что подобная атмосфера действует расслабляюще.

– А как же насчет одноразовых простыней и полотенец? Я почему-то считал, что это обязательно, – и Дэниэл тонко улыбнулся.

Свидетельница выказала некоторое раздражение, переходящее в легкое потрясение.

– Я отношусь к своей работе очень серьезно, мистер Вес-тон. Так же, как и мои пациенты.

– Вам кто-нибудь рекомендовал Шефера?

– Мы случайно познакомились в Национальной галерее… На выставке эротических рисунков Пикассо. О ней очень много писали в прессе.

Вестон кивнул и снова улыбнулся:

– А, понятно. А насколько эротичны ваши сеансы с Джеффри Шефером? Вы когда-нибудь обсуждали с ним проблемы секса?

Джулес Халперн подпрыгнул, словно чертик из коробочки.

– Возражаю! Здесь затрагивается врачебная тайна. Отношения «доктор – пациент» не подлежат разглашению в зале суда.

Молодой прокурор пожал плечами и откинул со лба белокурые пряди.

– Нет проблем, я снимаю вопрос. Так вы, миссис Кэссиди, сексопатолог?

– Нет, я уже говорила, что психотерапевт.

– В вечер убийства детектива Хэмптон вы и ваш пациент обсуждали…

Джулес Халперн снова вскочил, не дав прокурору договорить.

– Возражаю! Этот вопрос тоже является конфиденциальным.

Вестон в отчаянии вскинул ладони вверх. Он улыбнулся присяжным, надеясь, что те испытывают похожие чувства.