– Мелли? – Алиедора уловила его настроение, тотчас сменив тон. – Думаешь, она там?

– Скорее всего, – кивнул дхусс. – Она сильна. Невероятно сильна, однако Мудрые на то и Мудрые, чтобы с ней справиться, причём не убивая. Не сомневаюсь, что она их займёт на некоторое время – славная игрушка.

– То есть уже занимает?

– Да.

– Ну и прекрасно. Чем дольше они с ней провозятся, тем лучше. Опомнись, Тёрн, это же не живое существо! Не девочка, попавшая в лапы злодеев! Тебе не нужно её спасать!.. Так. Ты, похоже, решил что таки нужно. Ну почему, почему дхуссы такие глупцы? Даже самые лучшие из них?

– Она страдает, Алиедора. Я понял это ещё тогда, в крепости.

Гончая только молча схватилась за голову.

– Она – тварь Гнили! Они не могут страдать! Я сама повелевала этой вашей Гнилью, если хочешь знать!

Не действует, поняла она. И уже приготовилась, раскрыв рот, заорать что-нибудь в стиле стремянных и доезжачих замка Венти, когда Тёрн вздохнул и кивнул.

– Ты права и не права. Она страдает. Но мы останавливаться не можем. Прежде чем вступать в открытый бой с Мудрыми, я бы хотел повидать Мастеров Боли и Теней.

– Может, всё-таки расскажешь, кто это такие? И, если они против Мудрых, то почему их до сих пор терпят?

– Долго говорить придётся, Алиедора.

– Ничего. Я потерплю. Тем более опасностей тут сейчас никаких нет.

Дхусс кивнул.

– Тогда слушай. Давным-давно, когда ноори ещё не ушли с Луала, а Мудрые не имели всей власти, на Смарагде имелись и другие школы.

– Школы чего? Магии?

– Можно назвать и так. Но скорее это жизненный путь.

– Как у тебя?

– Примерно. Но совсем другой.

– Судя по названиям, да, совсем иной. Уж скорее смахивает, как сказала, на наш, некрополисовский.

– Нет, конечно же, – рассмеялся дхусс. – С вами, боюсь, вообще никто в мире не сравнится. Мастера Боли утверждали, что, не победив её, мы не победим и хвори этого мира. Не победим зло, сидящее в душах, то самое, что одолеть труднее всего.

– Н-ну допустим, – нехотя процедила сквозь зубы Гончая. – Хотя ничего необычного тут не вижу. Тот же Ом-Прокреатор…

– Да-да, согласен. Но Мастера Боли начинали с того, чтобы адепт сперва прошёл все испытания сам, сам ощутил, как это – жить не высокородным ноори на защищённом от всех бед и тревог Смарагде, а в миру, где горе, смерть и несправедливость на каждом шагу. Мастера Боли учили властвовать над ней. Переживать, не проживая.

– Гм, для того, чтобы представить себе пытки, совсем необязательно самому оказаться в пыточной.

– Ошибаешься, – очень серьёзно возразил Тёрн. – Представь, что тебя захватили и пытаются мэками вызнать что-то, что обречёт на смерть твоих товарищей. Ты уверена, что выдержишь? Что не сломаешься?

– Глупый ты, Тёрн. Я бы просто умерла до того, как у меня развяжется язык, – если бы поняла, что иного выхода нет. Думаешь, я на дыбе не висела? Ничего, никого не предала.

– Так это ты, – терпеливо втолковывал дхусс. – А другие, не столь крепкие, школу Мастеров Смерти не прошедшие? Вот Мастера Боли таких и учили. И ещё учили творить оружие из собственной боли и страданий, черпать в этом силы. Получалось, гм, весьма впечатляюще. Больше того, адепт, сам научившись страдать, никогда не причинил бы зла по собственной воле, из себялюбия или корысти, – голос Тёрна упал до шёпота. – О да, вот это были герои. Настоящие, неподдельные, несгибаемые. Их можно было убить, но не победить. Хотел бы я на них походить, хоть самую малость…

– Да и ты весь, как есть, светлый, без изъяна, – ляпнула Гончая и тотчас осеклась, заметив, как помрачнел дхусс.

– Нет, Алиедора. Если б во мне не было этого «изъяна», как ты говоришь, не стояли бы мы здесь, и бегать от Мудрых нам бы не пришлось.

– Почему? Что ты сделал?

– Спроси лучше, чего я не сделал…

– Спрашиваю. А ты ответишь?

Тёрн заколебался. Какое-то мгновение Алиедоре казалось, что дхусс раскроется, сбросит, наконец, броню вечных недомолвок; но её спутник лишь вздохнул и отвернулся.

– Не сейчас, пожалуйста. Я расскажу, но… не сейчас. Позже.

– Да что же ты такого натворил?! Что и сказать нельзя?

– Потом. Лучше про Мастеров Теней послушай.

– Н-ну… я бы лучше про тебя. Но придётся довольствоваться Мастерами Теней. А они что проповедовали?

– Весь мир есть тень.

– А-а… слыхала, слыхала. И что ж её отбрасывает?

– Мы. Те, кто живёт, дышит, чувствует, страдает. Мир лишь тень нашего внутреннего.

– Вот даже так? И поля, и горы, и океаны? Тоже тень? Тень мыслей? А почему же мы их все одинаковыми видим?

– Привыкли так. Из поколения в поколение передаётся. Даже у тех, кто никогда те горы или море не видел.

– А почему их потрогать можно?

– Я ж не говорю, что это правда. Что так оно и есть. Над ними смеялся весь Смарагд. Однако… оказалось, что в неких областях эти измышления невероятно близки к правде.

– В каких?

– Когда Мудрые попытались заглянуть за край мира, выяснилось, что построения Мастеров Теней, разработанные ими системы абстрактных умозрительных заклятий, ко всеобщему удивлению, срабатывают. Например, эти построения допускали открытие врат из нашего мира на демонические планы бытия; владей я этой магией, не пришлось бы столько странствовать с мэтром Кройоном. И ещё, когда Мудрые пытались создать нечто для мгновенного перемещения меж разными местами, что-то из наследства Мастеров Теней тоже пригодилось.

– Мудрые могут мгновенно переноситься с места на место? – удивилась Алиедора.

– К счастью, нет. Однако ходили слухи, что в пределах своей башни Затмений они это делать научились.

– Эт-того ещё не хватало… Как с ними тогда драться?

– И такой вопрос задаёт Гончая? – поддел дхусс.

– Именно потому, что я – Гончая, такой вопрос и задаётся, – парировала она. – Ты по-прежнему играешь в молчанку, Тёрн. Сейчас нас никто не подслушивает, это ясно. Мудрые отнюдь не испугались и не подняли лапки кверху при виде Мелли. Что только подтверждает моё о них высокое мнение.

– Алли… Алиедора, Мудрые были – и остаются – спинным хребтом Смарагда. Острова, где я вырос. Где остались, хочу верить, и ещё живы мои родители.

– Ты не стал говорить прошлый раз…

– И теперь не стану.

– Ты же дхусс! – не выдержала Алиедора. – Самый что ни на есть дхуссистый дхусс, как из монстровника, по которому меня натаскивали!

– Дхусс. И не дхусс в то же самое время. Как дхусс мог оказаться на Смарагде, Алиедора? Как мог попасть сюда, если остров наглухо закрыт ото всех?