Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Шимонеку Якубовичу я предлагаю рассказик из цикла «Дивные деяния».
Назовем эту планету Ро, а его назовем профессором, астрономом или как вам захочется. И назовем обсерваторией то место на планете Ро, где профессор Зи ведет свои наблюдения.
Название прибора на нашем несовершенном языке будет длинным: астропсихомикрометр, или измеритель мельчайших психических волнений звезд.
В переводе на наши земные обсерватории профессор пользовался телескопом, который звоночком давал знать, что творится тут и там во Вселенной. Возможно, этот сложный инструмент выводил картинки на экран или записывал колебания, как сейсмограф.
Да это и неважно.
Важно то, что ученый с планеты Ро имел возможность регулировать психическую энергию и превращать тепловое излучение в духовное, точнее говоря – моральное.
Ну да. Если моралью называть гармонию восприятия и уравновешенность чувств.
Напрашивается еще одно сравнение: радиоаппаратура, которая передает не пение и музыку или военные сводки, а лучи душевной гармонии. В жизни звезд не только нашей Солнечной системы.
Порядка и радости.
И вот сидит профессор Зи опечаленный и думает:
«Эта беспокойная искорка – Земля – снова кипит. Хаос, беспокойство, отрицательные чувства снова берут верх и царят на ней. Бедная, болезненная и грязная там жизнь. И ее беспорядок нарушает ход времени и ощущений…»
Стрелка снова дрогнула. Линия страдания подскочила вверх.
– Раз, два, три, четыре, пять.
Астроном Зи нахмурился.
«Прервать ли эту неразумную игру? Эту кровавую забаву? У существ, живущих на Земле, есть кровь. И слезы. Они стонут, когда им больно. Разве они не хотят быть счастливыми? Они блуждают и не могут найти дорогу? Темно у них там, и вихри, и метель их слепит».
Стрелка быстро отмечает все новые потрясения.
«Неправедно использованное железо карает. Но вместе с тем направляет, образовывает, готовит дух к новым свершениям и открытиям. На той далекой искорке есть водоемы. Из убитых деревьев вы построили плавучие дома, окованные железом. Какой труд. Неугомонные, беспомощные, но способные.
И крыльев у них пока нет. Какими же гигантскими кажутся им высота полетов и пространство океанов».
Дзинь. Дзинь.
«И вместо того, чтобы радоваться сердцем, песней, совместным слаженным трудом, вместо того, чтобы связывать нити, они плачут, мечутся и рвут их.
Так как мне поступить? Остановить их – это навязать им путь, до которого они не доросли, непосильный труд и цель выше того понимания, на которое они сегодня способны. Наверняка именно так они и поступают. Рабство, принуждение, насилие. Все то, что смущает, язвит и оскорбляет».
Профессор Зи вздохнул. Закрыл глаза. Приложил острие астропсихомикрометра к груди и слушал.
А на Земле шла война. Пожары, руины, развалины. Человек, ответственный за Землю и ее создания, не знает об этом или только про себя знает и понимает.
Над планетой Ро (а может быть, Ло) все было заполнено синевой, запахом ландышей и сладостью вина.
Как снежинки, кружились окрыленные чувства, распевая песнь за песней, нежные и чистые.
Земля наша еще молода. А начало – это болезненное усилие.
* * *
Из дневников, которые они дают мне читать.
Марцелий пишет:
«Я нашел перочинный ножик. Пожертвую бедным пятнадцать грошей. Я дал себе такой обет».
Шлама:
«Дома сидит вдова и плачет. Может, старший сын принесет что-нибудь контрабандное. И не знает, что жандарм ее сына застрелил… А вы знаете, что скоро все будет хорошо?»
Шимонек:
«Мой отец сражался за каждый кусок хлеба. Хоть отец и был занят весь день, но он меня все же любил».
(И два потрясающих воспоминания.)
Натек:
«Шахматы выдумал персидский мудрец или царь».
Метек:
«Этот сидур104, который я хочу переплести, это память о моем брате, он умер, а получил [он] его от брата из Палестины, на конфирмацию».
Леон:
«Мне нужен был ящик для разных сувениров. Герш хотел продать полированный ящик за три злотых с полтиной». (Запутанная история сделки.)
Шмулек:
«Я купил гвоздиков на двадцать грошей. Завтра у меня будут большие расходы».
Абусь:
«Стоит мне посидеть в сортире подольше, так они сразу говорят, что я эгоист. А я хочу, чтобы меня любили». (Эту проблему я знаю по тюрьме.)
Я составил клозетный тариф.
1. Сходить по-маленькому – нужно поймать пять мух.
2. По-большому, вторым классом (ведро – табуретка с дыркой) – десять мух.
3. Первым классом, в унитаз – пятнадцать мух.
Один спрашивает:
– А можно я потом заплачу (мухами), мне очень нужно.
Второй:
– Да делай, что тебе надо… я за тебя наловлю.
Одна муха, пойманная в изоляторе, считается за две.
– А считается, если пойманная муха улетит?
…Как есть – так есть. Но мух мало.
…Вот так у меня двадцать лет назад в Гоцлавеке105 дошкольники истребили клопов.
Добрая воля общества – это сила.
Эвтаназия
Храм окутал своими ритуалами рождение, брак и смерти.
Ритуал поклонения сосредоточил всю духовную жизнь человека, попутно регулируя даже хозяйственную жизнь своей паствы.
Когда люди отвергли (и почему, в самом деле, так резко?) детские, уже тесные и короткие одежки, наивные и многократно залатанные – овечки! – Храм разросся и распался на разные учреждения.
Вот уже и строительство не только домов для служения Богу. Первыми, ясное дело, Франция и Париж возвели современную Вавилонскую башню. Называется она Эйфелева башня.
Здания школ и светских университетов, театров, музеев, концертных залов, крематориев, гостиниц, стадионов – больших, замечательных гигиеничных и современных. Уже лекция по радио, а не только проповеди и речи жрецов.
Библиотеки, пресса, книжные магазины, а не только книга или свиток Священного Писания на алтаре и лавка с амулетами.
Врач – мощное здание медицины. Уже не молитва жреца защищает от чумы.
На град и наводнения, пожары и мор есть медицинские и прочие страховки.
Социальная служба там, где прежде действовала милостыня – лепта вдовицы.
Скульптура и живопись на полотне и холстах в картинных галереях, а не только на фресках, плафонах и на стенах храмов.