Короче говоря, в жизни Александра Позина было несколько гражданских браков, самый длинный из которых длился год и четыре месяца. Все они при обоюдном согласии сторон приходили к одному и тому же логическому концу.

Так что Александр был мужчина видный и всегда «на выданье»…

С Ленкой Шестаковой он познакомился в «салоне» давно нам известной Милены Богданович, куда иногда заезжал не только для того, чтобы провести время с ее девочками.

Сама Милена была далеко не глупа и умела держать язык за зубами. «Салон» ее посещали лица известные: политики, актеры, журналисты и крупные бинесмены, уверенные в том, что здесь их репутация не пострадает и что широкая публика никогда не проведает об их тайных грешках.

Первый раз Позина к Милене затащил его приятель — известный поп–певец, вполне бисексуальный малый. Он только что с громким скандалом расстался со своим юным любовником–танцором и жаждал утешения в профессиональных женских объятиях.

Пока певец заливал свое горе дорогущим французским шампанским в обществе трех обнаженных красоток, по очереди его ласкающих, Александр от души потрепался с Миленой, которая привлекла его точностью оценок их общих знакомых. При этом очаровательная бандерша никогда не переходила грань, за которой начиналась фамильярность, и не выдала ничего, даже отдаленно напоминающего компромат.

В другой раз Позин сам привел к Милене своего французского приятеля, профессора психологии. Тот был знаменитый на всю Европу бабник и жаждал попробовать русскую «любовь».

Побыв с двумя девицами Милены одновременно, он, закутавшись в простыню, вышел в зал, где Милена и Александр пили кофе, и торжественным голосом объявил:

— Париж капут! Финиш!

У него был такой растерянно–сконфуженный вид, что Милена и Позин не удержались от хохота. Француз не обиделся, поскольку в свои нечастные наезды в Москву всегда посещал Милену.

По очевидно более сдержанному и почтительному отношению, которое Милена проявила к нему во второй раз, Позин легко догадался, что она навела о нем справки и выяснила, что этот веселый и общительный парень намного более информирован и о ее клиентах, и о тех, кто ее клиентами никогда не будет.

Так и завязалась эта странноватая дружба известного политолога и содержательницы элитного борделя. Они доверяли друг другу, и им всегда было о чем поговорить, поскольку Позин видел парадный фасад того или иного известного лица, а Милена — изнанку.

Подобное двойное видение давало объемную законченную картину.

Встречались они не так уж часто, примерно раз в два месяца, но всегда с удовольствием и иногда ко взаимной пользе. У них никогда не было никаких сексуальных отношений, что кому‑то могло показаться удивительным. Но они вполне удовлетворяли друг друга как собеседники.

Ленка Шестакова несколько выбивалась из обычного Милениного контингента — ее девочки внешне были все на редкость интеллигентные, умели себя вести и при желании могли развлечь гостя не только в постели, но и беседой. Милена заставляла их читать модные книги, смотреть модные фильмы и знать модную музыку. Она же и внушала им, что и по какому поводу следовало говорить клиентам, чтобы не выглядеть дебильными идиотками.

Ленке же Шестаковой все эти светские тонкости были, как говорит молодежь, по барабану. Девчонка из рабочего поселка под Екатеринбургом всей своей натурой отторгала этот напускной столичный лоск и сохранила первозданность. Она была дико невежественна и не отличалась большим умом. Но Милена мирилась с этими недостатками, потому что Ленка всегда была весела, задорна, добродушна, а ко всему прочему в постели была непревзойденной мастерицей и искусницей. Позин как‑то поделился с ней фразой, которую когда‑то услышал от известной литературной дамы, необычайно талантливой и признанной умницы: «Нет мужчин–импотентов, есть нетактичные женщины».

С тех пор Ленка твердила эту фразу к месту и не к месту, всегда добавляя с озорной улыбкой: «А я девушка очень тактичная».

Первый раз позанимавшись с сексом с Шестаковой, Позин оценил ее для себя как «прекрасное животное». Она была грациозна и бесстыдна, в ее темнокрылых, слегка раскосых глазах всегда плясали веселые чертики, с пухлых губок не сходила простодушная улыбка. Она существовала вне каких‑либо норм и запретов. Сексом во всем его разнообразии она занималась с явным удовольствием и искренне радовалась, доставив наслаждение партнеру.

Когда Милена в очередной раз сменила состав девочек, Ленка сняла квартиру и пустилась в автономное плавание в бурном море московских интим–услуг.

Потеряв ее из виду, Позин, честно говоря, совсем о ней забыл. Однако несколько месяцев спустя она сама ему позвонила, нисколько не обиделась, что он ее с трудом вспомнил только тогда, когда прозвучалю имя Милены. Она спросила, не хочет ли он ее видеть. Позин был не прочь. Ленка приехала и к его немалому удивлению резко отказалась от денег, которые он ей, естественно, попытался дать. После чего стала бывать у него регулярно.

Со временем у них сложились какие‑то прочные, но непонятные отношения. Их нельзя было определить как роман, поскольку секс довольно быстро отошел на задний план, то есть стал занимать жалкий минимум времени по ходу их встреч.

Нередко вечер проходил так. Позин работал за столом в кабинете, а Ленка валялась в спальне с каким‑нибудь женским романом, который немед ленно после прочтения вылетал у нее из головы. А когда ехидный Позин спрашивал:

Ну, про что книга?

Шестакова сконфуженно мялась:

Ну, там один кекс был влюблен в телку, а она ушла к другому, а тот уехал, а тот, от которого ушла, встретил богатую красавицу, но типа всю больную, которая была жена, который уехал…

В общем, связного рассказа у нее никогда не получалось.

Засыпала Ленка, обнимая Позина руками и ногами, обязательно удобно устроив голову у него на плече.

Их отношения сами собой вылились в какой‑то милый ритуал. Она приезжала раз в неделю или в десять дней, как сама говорила, устраивала себе выходной. При этом тащила пакеты, полные дорогих фруктов и деликатесов, которыми она его усиленно пичкала, считая, что он плохо питается. Позин не был гурманом. Его полностью устраивала пища, которую ему два раза в неделю готовила старушка Клавдия Игнатьевна, служившая домработницей еще у его родителей.

Некоторое время спустя Позин предложил ей позаниматься с ней английским языком, вовсе не надеясь на успех данного предприятия. Он просто хотел быть полезен. Ленка с радостью согласилась. Она не была усидчивой и прилежной ученицей, что при ее образе жизни было просто невозможно, но с удовольствием учила английские слова и выражения. Труднее всего ей давались времена глаголов, что приводило в бешенство нетерпеливого Позина, который начинал на нее орать:

Тупица, бревно безмозглое, идиотка, сколько раз тебе объяснять одно и то же?!

Ну тупица я, — охотно соглашалась Ленка, обнимая его и заглядывая ему в глаза. — Не всем же быть такими умными, как ты. Ну что тебе стоит объяснить еще разок, может, и пойму…