Отсюда – вывод. Георгий Иванович и в дальнейшем будет тихонько подторговывать недорогими «шишкиными», «саврасовыми», «коровиными» да «левитанами». Он же видел, что вытворяет своей сумасшедшей кистью Вадик! Даже, может, не по тридцать тысяч долларов, как в последний раз, а по двадцать, а то и по десять, если клиент готов взять оптом. Какая разница, коли в результате это все равно превысит тысячу процентов годовых!

Зато никакой волокиты с покупкой «европейцев», подготовкой легенд, провенанса, точных соответствий, документов и так далее. Его задача – только доставка вековой давности материалов и управление ловкими руками чертова Оглоблина.

Остальные проблемы возлягут на плечи промежуточных покупателей его товара – двух-трех готовых на все арт-дилеров. Их имена Велесову известны. Это они теперь будут искать по-настоящему богатых лохов, они будут не спать ночами и спасаться в случае неудач. Они же, правда, и загребут миллионные барыши в долларах и евро.

Но Велесов после всего произошедшего решил, как в свое время Ленин: лучше меньше, да лучше.

Да, всем хорош план. Единственное, что осталось сделать: найти и заново приручить беглого мазилу. Но и эта задача решаема: покойный Глеб Петрович успел, к счастью, проинформировать своего вассала о пойманной девке Оглоблина. И пусть она сейчас вырвалась из клетки, но место ее постоянного обитания Велесову известно – девушка непредусмотрительно сохранила билетики. Так что никогда ранее не бывал Георгий Иванович на берегах Онежского озера в неведомой ему деревушке Вяльма, а теперь побывает. И приедет он туда не один, а со своим верным помощником Игорем, преданным шефу всей душой и телом.

Самокритичный Велесов был вынужден дать невысокую оценку душе своего сотрудника. Но мускулистое тело все оправдывало: и на работе, и на отдыхе. К тому же после последней операции Игорь получил свою пачечку «зеленых», так что опасаться нелояльности к работодателю и любовнику пока тоже не приходилось.

Нет, все определенно отлично складывается. Оно бы и дальше так!

Георгий Иванович трижды суеверно сплюнул через левое плечо и, приняв решение, стал набирать номер Игоря.

Место: Москва, Прионежье.

Время: три года после точки отсчета.

Когда Береславский что-то решал, то отрезок времени между принятием решения и началом активных действий, как правило, не превышал нескольких секунд. В этот раз Ефим Аркадьевич даже слегка припозднился: заезжал на работу, в «Беор», взять немного денег. Теперь он имел на это полное моральное право: босс «Четверки» Агуреев прислал обещанное и довел-таки сумму выплат до оговоренных ста тысяч долларов.

По этой же причине Орлов не слишком выступал по поводу внеочередного отпуска компаньона, пусть даже и связанного с его очередной глупостью – поисками талантов в области современного художественного творчества. Хотя, с другой стороны (Орлов, как в рассуждениях, так и в поступках всегда был честным человеком), получил же Ефим за свои не менее странные действия целую кучу настоящих баксов! Так что уверенность директора «Беора» в том, что поездка компаньона – очередная блажь, не была стопроцентной.

Короче, уехал Береславский из работающего офиса хоть и без благословения, но и без обид. Кроме денег, взял фотосумку: места предстояло повидать не просто красивые, а уникально красивые.

Затем был заезд домой. Из политических соображений: все же уезжал Ефим Аркадьевич с молодой красивой женщиной. И вопрос этот надо было разрешить максимально тактично. Он даже позвал Наташку с собой, хотя точно знал, что у той вся предстоящая неделя уже была расписана.

Нельзя сказать, что жене сильно понравилась идея отпустить не слишком надежного благоверного путешествовать вместе с симпатичной теткой. Однако он же не зря правильно сформатировал проблему: и с собой позвал, и не тайком все организовал. Так что, нерадостно вздохнув, Наташка тоже отпустила супруга с миром.

Вот теперь поехали по-настоящему. Жаль только вечер уже начинался. И пусть темнело по летнему времени поздно, следовало сразу подумать о ночлеге.

В охотку прокатили почти до Ярославля. Дорога уже освободилась от грузовиков, красное солнце из-за спины чудесно подсвечивало серое полотно шоссе. Ефим выключил климат-контроль и приоткрыл люк. В салон сразу ворвался свежий, уже по-вечернему прохладный, воздух.

Можно было и дальше ехать, но Ефим не видел смысла сильно напрягаться. Кроме того, совсем недавно ему пришлось так напрячься – особенно с чертовым шоссе D-16, – что теперь хотелось покоя и расслабухи. Тем более что назавтра опять ожидалось чудесное: Ефим Аркадьевич всем своим обширным нутром чуял, что не зря он едет в такую даль к этому художнику. А чутью своему Береславский за пятьдесят лет жизни привык доверять.

В общем, остановились они в маленьком мотельчике, коих по нынешним временам было по всей трассе в достатке, – то ли в городе, то ли в поселке Семибратово. Там Ефим Аркадьевич, как настоящий джентльмен, оплатил два одноместных номера – для себя и для дамы.

Спать легли сразу после легкого ужина. А в беспутной голове профессора даже и мысли не возникло попробовать поискать у спутницы отклика на предложение к совместному приятному отдыху.

Точнее, мысль все-таки проскочила, куда ж Береславский без этого? Но этим все и ограничилось: во-первых, смущала разница в возрасте, во-вторых, не следовало начинать длительные и плодотворные отношения с талантливым художником с наглого приставания к его жене. Окончательно же подвел итог проблеме сам Ефим Аркадьевич, решив, что отказался он от бессовестных идей исключительно из чувства верности своей супруге Наташке. Это вообще было суперблагородно. С каковой мыслью господин Береславский, полминутки поворочавшись на узкой кровати, и заснул.

Проснулись путешественники рано, попили чайку и быстро тронулись в путь. Теперь солнышко светило прямо в правый глаз водителя, но окружающий мир был таким светлым, чистым и свежим, что Ефима в нем устраивало абсолютно все, включая контражурное освещение.

Устраивало настолько, что усидел Ефим Аркадьевич за рулем без малого сутки – так ему хотелось побыстрее проскочить расстояние до главного, он уверен, события в его недавно начавшейся художественной жизни.

Останавливались только три или четыре раза: по физиологическим надобностям да штраф заплатить за превышение скорости.

Гаишников Береславский никогда сильно не любил, полагая, что эта служба сегодня никоим образом не помогает обитателям автодорог, работает исключительно на себя саму и – что гораздо более неприятно – в значительной мере дискредитирует в глазах населения саму идею государственного регулирования жизни граждан.

Но здесь алчность дорожных татей в погонах была кстати: они не отнимали драгоценного времени, сразу называя требуемую сумму и мгновенно ее склевывая.

В итоге за окнами «патруля» последовательно пронеслись Ярославль, Вологда, Кириллов, Белозерск, Вытегра, Пудож. Ефим только слюнки пускал, глядя на фантастические виды за окном и дав себе слово на обратном пути проехать этот маршрут раза в три медленнее. Кстати, возможно, был и более краткий путь, но Береславский решил не рисковать: Лена отлично помнила дорогу, а то, что они с мужем-художником прошли на «жигулиной» «четверке», наверняка можно было пройти на ефимовом «патруле». Вот такие нехитрые рассуждения. Зато правильные.