– Дивизионному во все это вникать незачем. Ему надо будет только цифры в таблицы вписать. Так что уж я его потревожу, ладно?

Люси воздержалась от комментариев. Очевидно, у их шефа состоялся довольно неприятный разговор с Ламордье. Что сказалось на атмосфере.

– И вот что, Франк, еще кое-что важное до твоего отлета: я отдал скелет с чердака Флореса в антропологическую лабораторию. Официально мы с Жаком нашли его сегодня утром в доме Микаэля Флореса. Жаку и Паскалю я объяснил насчет Камиль…

Три пары испытующих глаз были обращены к нему.

– Анализ ДНК скелета и его сравнение с ДНК Микаэля Флореса и его отца займет чуть больше времени, но я на них надавил, может, сделают к понедельнику, в худшем случае – ко вторнику. По их словам, исследование скелета новорожденных немного сложнее, чем у взрослых. Это требует привлечения техники, основывается на разных кривых, расчетах и зависит от того, отвердели кости или нет. В первую очередь исследуют череп, измеряют кости, смотрят, прорезались ли зубы. Пол определяется в зависимости от пропорций таза. На нынешней стадии эксперт полагает, что это мальчик, но не уверен на все сто процентов. Предполагаемый возраст – меньше месяца жизни. Но это может означать и неделю, и три, все зависит от роста при рождении, от срока беременности, короче, от кучи параметров. Они предполагают, что трупик полностью разложился в ящике, в котором его нашли.

– А сколько он там пролежал?

– Опять же трудно сказать наверняка. Если он оставался в герметично закрытой среде, то понадобилось по меньшей мере год-два, чтобы довести его до такого состояния. Кости чистые, совершенно лишены мышечных тканей или сухожилий. Сохранность больше всего зависит от окружающей среды, от насекомых, от глубины закапывания в землю… Но, учитывая ветхость гроба и полное отсутствие органики на костях, специалист полагает, что прошло несколько лет. По меньшей мере десять.

– Значит, не исключено, что это может оказаться сын Микаэля Флореса?

– Да, не исключено. И последний пункт, касающийся этого тела, разумеется самый важный: в лаборатории сразу же заметили значительные травматические повреждения черепа младенца. Вероятнее всего, из-за удара, нанесенного вскоре после его появления на свет. И даже предполагают, что удар был получен при падении, которое оказалось для него роковым.

Все замкнулись в молчании, с чувством, что во всей этой истории неизбежно таится некая направляющая нить. Франк Шарко представлял себе убитых отца и сына Флоресов. А теперь еще это крошечное безымянное существо, погибшее от удара по голове вскоре после своего рождения. Сын Микаэля? Может, кто-то пытался извести весь род? И как это связано с Марией Лопес и ее округлившимся животом?

Паскаль Робийяр встал и выскочил из общего зала. Из-за молока с протеинами, которое он поглощал во время своих сеансов накачивания мышц, он полжизни проводил в туалете.

Когда он вышел, Николя Белланже снова посмотрел на часы:

– Камиль должна появиться с минуты на минуту. Я быстро сниму с нее показания перед ее отлетом в Испанию.

Шарко бросил взгляд в сторону Люси и коротко ухмыльнулся:

– Камиль? Уже?

– А как прикажешь ее называть? Зеленой великаншей?

– Скорее уж синей.[9] Обычно ты ведь не занимаешься такими бумажками.

– А тут займусь. Затем отвезу ее в Антони, где она сядет на «Орливаль» до аэропорта. На машине не успеть. Может, вы там встретитесь.

Взгляд Шарко заблестел.

– Похоже, она получила право на особое внимание, я-то ни разу не удостоился такой привилегии, чтобы меня провожали.

Белланже улыбнулся:

– Да ладно тебе…

– Я только с Люси заметил, до какой степени это захватывает. Никогда не понимал такие вещи. Черт, это так таинственно.

Николя поторопился сунуть в рот сигарету, чтобы не отвечать.

– Если сработает, то почему бы и нет? – продолжил Шарко. – Мы с Люси познакомились из-за… В общем, так вот.

Он встал и потер руки.

– Это еще не все, но мне скоро на самолет. А за меня не беспокойся, спасибо, я справлюсь.

Он увлек Люси в сторонку. Они заговорили вполголоса.

– Я заеду домой, соберу вещи и оттуда прямо в аэропорт. С Жюлем и Адриеном все будет в порядке?

– А ты как думаешь? Две мамаши-наседки, чтобы с ними возиться. Да они будут на седьмом небе. Главное, будь там поосторожнее, ладно? Не забывай, что тебя ждут дома, мы все втроем.

– Да это просто оздоровительная прогулка. Приземляюсь, собираю информацию, возвращаюсь. Я даже разницу во времени почувствовать не успею.

– Позвони, как только прилетишь.

Люси бросила взгляд на Николя, который стоял к ним спиной и смотрел на улицу через окно.

– Заметил, что с боссом творится? Можно подумать, что между ним и этой мисс Сто тысяч вольт[10] с севера что-то происходит.

Шарко кивнул:

– Следовало ожидать, что на него это тоже свалится рано или поздно.

Магия науки, технологии, новых средств связи. Дав показания, Камиль покинула набережную Орфевр в 11:30, а уже в 15 часов такси доставило ее на окраину городка Матари в Испании, с несколькими сменными одежками в чемодане на колесиках, на тот случай, если она пропустит последний обратный рейс около восьми вечера.

Николя Белланже проводил ее до линии «Орливаля», доставляющей пассажиров прямо в аэропорт. Они обменялись номерами мобильных телефонов – жест чисто профессиональный, – и капитан полиции пожелал ей удачи. Камиль не сводила с него глаз, пока автобус без водителя не исчез за поворотом.

Перед аэропортом Камиль нашла место поспокойнее и позвонила матери. У нее перехватило горло. Она лгала ей по всем пунктам. Сказала, что ее задержало в Лилле срочное дело, что коллеги нуждаются в ней всего на два-три дня, но зато потом она продлит на столько же свой отпуск и проведет его вместе с ними. Но когда она призналась родителям, что ей их ужасно не хватает, никакой лжи уже не было.

Она с большой горечью закончила разговор и убрала трубку, потом понуро направилась к аэровокзалу. Нашла рейс Франка Шарко на Буэнос-Айрес и мельком увидела сыщика в толпе, проходящей контроль безопасности. Он ее легко узнал, поскольку она заметно выделялась своим высоким ростом, и дружески помахал ей, прежде чем исчезнуть за рамкой металлоискателя.

Решительно Камиль очень понравилась эта маленькая команда, которая сразу приняла ее как свою.

Возвращение на испанскую землю. Тут пахло настоящим летом, отпусками, но воздух был удушливо жарким, словно его раскалило дыхание Сахары. В Мадриде на солнцепеке температура достигала пятидесяти двух градусов Цельсия. На человека словно выливался поток расплавленной стали, подавляя его и лишая последних сил. Даже Камиль, не любившая пляжи, мечтала о хорошем купании. Средиземное море находилось от нее всего в трех километрах, но отсюда было невидимо. Недавно она смотрела на него свысока, через иллюминатор самолета A320 компании «Vueling Airlines», и еще тогда подумала, что, если бы у нее было время, она непременно помочила бы ноги в соленой воде, хотя бы несколько минут.