— Он больше не улыбается, — усмехнулся Габби с видом человека, который оказался совсем один на необитаемом острове.

— А что ты хотел сделать со мной, Гай?

— Поцеловать тебя, Луи, всего лишь поцеловать.

— Гай, прости нас за все. — Он умоляюще смотрел в глаза Габби. — Я стремился как-то загладить вину, но у меня ничего не получалось. Давай покончим с этим.

Он положил пистолет на кровать возле тела Доминика и опустил голову на колени Габби. Доктор погладил короткие волосы Луи, положил руку ему на плечо. Сначала в этой комнате царила атмосфера бардака, потом она превратилась в ад, теперь все вновь изменилось. Передо мной три застывшие человеческие фигуры — один лежит на кровати, второй сидит на полу, третий стоит на коленях. Они отбрасывают длинные тени и напоминают картину старого мастера на религиозную тему: снятие Иисуса с креста. Лак на картине поблек, краски потускнели, видны лишь очертания трагических персонажей.

Но пистолет, лежащий на кровати между ними, маленький смертоносный ствол, вовсе не подходит для творения кисти Караваджо.

— Итак, — заговорил Габби, — малыш Луи утверждает, что во всем виноват мистер Ноэль. Нехорошо рассказывать сказки. Не надо петь песен, парень.

С этими словами Габби хватает пистолет и приставляет его к голове Симпсона. Глаза Луи закрыты, выражение лица абсолютно спокойное.

— Нет, нет! — кричу я. — О Боже, не надо! — Чувствую слезы на своих щеках. — Он ведь попросил прощения и сказал, что во всем виноват учитель.

Не помню, какие слова я еще говорил. Нес какую-то ахинею. Бормотал что-то невнятное.

Габби вздрогнул и посмотрел на меня. Кажется, он совсем забыл о моем присутствии. Пистолет все еще прижат к виску Луи.

— А ты трудный человек. Постоянно лезешь туда, куда тебя не просят. Что ж, придется потратить на уборку больше времени, чем я предполагал.

Я понял, что мне надо было попробовать смыться, пока Габби занимался Симпсоном. Возможно, удалось бы выскочить за дверь, добежать до Суфи и вместе с ней покинуть замок, а потом забыть про этих ужасных людей и начать делать добрые дела, чтобы искупить грехи молодости. Даже в последнюю минуту мысли мои носили эгоистический характер.

Будет ли мне больно?

Полагаю, что Габби раньше меня услышал приглушенный звук мотора и шуршание шин по снегу.

— Взгляни, Мэтью, кого там черт принес? — сказал Габби, махнув пистолетом в сторону окна.

Бездумно подчиняюсь приказу. Вижу за окном полицейскую машину с включенными фарами. Она останавливается, и из нее выходят двое полицейских. Они явно не спешат.

— Полиция, — говорю я ровным голосом.

Восторга не ощущаю. Непонятно, чем мне могут помочь эти два деревенских копа.

— Полиция? — Габби, кажется, не особенно взволнован, будто я сообщил ему, что увидел за окном зяблика необычной породы. — Ты умудрился каким-то образом вызвать их? — вежливо спрашивает доктор, будто мы ведем обычный разговор о каких-то пустяках.

— Да. Впрочем, нет. Не знаю.

— Убирайся отсюда, пожалуйста.

— Что?

— Я сказал: пошел вон. Дай мне закончить дело.

Казалось, он крайне устал и вот-вот уснет.

Только теперь я ощущаю настоящую радость. Она медленно, как летняя вечерняя тьма, окутывает меня. И с ощущением того, что я не умру, возвращается чувство обеспокоенности за жизни других людей. Я хотел спасти Дома, лежащего в бессознательном состоянии на кровати, и Симпсона, положившего голову на колени Габби.

— Пожалуйста, не убивай их, — проговорил я.

— Вали отсюда, черт возьми! — крикнул Габби.

Он все еще сдерживался, но уже находился на грани. Вот-вот безумие охватит его.

Что же мне оставалось делать? Стал медленно пятиться по направлению к двери, не сводя глаз с пистолета в руке убийцы.

— Ты считаешь, Мэтью, — сказал Габби, глядя на голову Симпсона, — что он говорил правду? Ну, о плохом старике, учителе Ноэле. Ты веришь в искренность его извинений?

— Думаю… он говорил правду.

Остается ли еще надежда?

— Последний раз говорю тебе: убирайся, или ты покойник.

Я рывком распахнул дверь, захлопнул ее за собой и бросился бежать. Спускаясь вниз по винтовой лестнице, услышал выстрел. Остановился. От волнения и крутизны спуска кружилась голова. Перед глазами мелькали смутные образы. Если бы не веревочные перила, я бы точно упал. Кто же убит? Симпсон или Дом? Скорее всего Симпсон. Дом уже не помешает убийце закончить его миссию. Он может подождать. Нужно поскорее бежать к полицейским. Может быть, еще удастся спасти его. Сделал пару шагов вниз по лестнице. Вспоминалось что-то по поводу Габби, имеющее отношение к стрельбе. Дом, кажется, говорил, что Габби выступал за сборную школы. Однако стрелял не из ружья, а из пистолета. Однозарядного… Стреляешь, а потом перезаряжаешь.

Стрелой взлетел вверх по лестнице. В три прыжка оказался у двери. Надо успеть, пока он перезаряжает. Не было времени ни хорошенько все обдумать, ни помолиться. А вдруг у него не однозарядный, а обычный ствол? Я планировал неожиданно наброситься на Габби. Ни в коем случае нельзя обращать внимание на то, что происходит в комнате. Что бы там ни случилось. Пусть даже Симпсон убит.

Во второй раз за день врываюсь в комнату, распахивая массивную дверь. На мгновение мне кажется, что ничего здесь не изменилось: композиция остается той же — Дом лежит на кровати лицом вниз, Симпсон стоит на коленях, Габби возвышается над ним. Он склонился над Симпсоном и рыдает. Заставляю себя приблизиться и, находясь на расстоянии двух ярдов от них, вижу, что Габби никак не может плакать, ибо у него снесено полголовы.

Симпсон смотрит на меня.

— Что случилось? — задаю я вопрос, хотя ответ мне уже известен.

— Он выстрелил себе в рот.

Если Луи и плакал, то слез на его лице не видно.

Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга. Потом я протягиваю руку. Он берет ее, и я помогаю ему встать.

— Доминик, — говорю я, — нужно вызвать «скорую».

— Да, конечно.

Опять тишина. Лицо Симпсона затвердело, как кварц.

— Кстати, Луи, я… ничего не знал.

— Что?

— Я ничего не слышал о школьном учителе и о том, что случилось с ним. Но скажи мне, это правда?

— Ты о чем?

— О том, что происходило в вашей школе, и вообще…

Симпсон молчал. Сидел, повесив голову.

Я повернулся, собираясь уходить. За дверью послышались шаги. Вдруг я вспомнил кое-что еще.

— Луи…

Он поднял взгляд.

— Почему Габби убил Монти? Чтобы причинить боль Доминику?