Выбор

Изоляция от внешнего мира не испугала, а успокоила его. Так и надо — отсидеться, чтобы в Поясе утихомирились в его видимом отсутствии. Это если он теперь, конечно, находится в надёжном укрытии. К примеру, пусть о нём позабудут те же самые охотники Маклака. Кстати, почему они за ним охотятся? Вообще, непонятно. Если только как за неудавшимся Подарком? Тогда, кто такой Маклак? И его самонадеянные подручные? Посланец от Напель назвал их собаками Маклака. Значит, знает, кто они такие и кто их хозяин. Знает о них и Напель… Надо поспрашивать.

Другая причина, для чего ему было необходимо вот так на некоторое время отключиться ото всего, состояла в другом: следовало, наконец, остановиться и подумать о себе, выработать линию поведения и план на будущее. Или, если не план, то какое-то разумное представление о своих дальнейших действиях: сколько тут отсиживаться, о чём говорить с Напель, как прорваться через Пояс домой?

Но все планы и предположения решил пока что оставить на потом. А сейчас… Он устало провёл ладонями по глазам. Пошёл и умылся. В холодильнике нашлись еда и питьё по вкусу. Иван плотно и со смаком поел, затем, кривясь в ухмылке, — будто в кинобоевике участвует — достал бластер, сунул его под подушку и лёг, не раздеваясь, на многоцветное покрывало кровати.

Уснул мгновенно.

Проснулся от ощущения — рядом кто-то есть, но без чувства опасности. Потому, прежде чем открыть глаза, сладко и с удовольствием потянулся. Мышцы отдохнули и отзывались приятной ломотой и готовностью выполнить любое его желание.

Рядом с кроватью, близко наклонясь к его лицу, сидела Напель. Её огромные глаза излучали тепло и нежность. Так ему показалось. Повинуясь внезапно возникшему чувству, он обхватил девушку сильными руками и привлёк к себе. Вдохнул волнующий запах тонких духов. Мысли и действительность в голове его затуманились.

Напель не сопротивлялась. Вялое её тело под тонким полупрозрачным одеянием не обещало ничего. Он словно держал в руках большую тряпичную куклу. А холодные губы остались неразомкнутыми в ответном поцелуе. У него пропало всякое желание довести до конца задуманное. Он отстранил её от себя, всмотрелся в неподвижные черты лица: они были неживыми, будто фарфоровыми.

И глубина широко раскрытых глаз…

— Не здесь и не сейчас, — чётко произнесла она, почти не разжимая губ.

И лишь после этих слов будто бы очнулась, оживилась. Взгляд потеплел, и кроме тепла, принёс обещание. Иван прерывисто передохнул.

— Наверное, ты права. Не место и не время.

Он встал с постели и направился умываться, ощущая в себе переполнявшие его неистраченные силы. Вода освежила, пригасила чувства, но и придала бодрости.

Напель продолжала сидеть у кровати. Высокая причёска, сбитая Иваном, осталась не поправленной, матовая кожа шеи и щеки, повёрнутой к нему, рделись либо от его рук, либо от смущения.

«Если на земле когда-то были богини, то Напель — одна из них», — глядя на неё, сказал он себе.

Но было в ней что-то неудобное для взгляда в полное лицо. И сейчас, не таясь, рассматривая его, Иван понял что именно. Чуть выше бровей, там, где у иных обозначается лобовая впадина, у Напель затаилась ниточка морщины, слегка прогнутой к переносице. Она не безобразила лик девушки, а делала его не только прекрасным, но и мудрым. Слишком мудрым. А это так не вязалось со свежестью и юностью остальных её черт.

Иван подумал о макияже и способностях женщин устраивать и более серьёзные и значительные перевоплощения, чем такой пустячок, как эта морщинка. Они знают, где нужно подкрасить, куда наложить тени, что лишнее замазать, как подчеркнуть лучшее и замаскировать дефектное… А Напель явно пользовалась косметикой. Значит, эту трещинку на лбу она создавала специально, или имела её от рождения, однако при макияже обходила её стороной. Но почему?

— Хватит на меня так смотреть! — строго, но с женским лукавством оборвала она его раздумья и наблюдения. — Подсаживайся ко мне поближе. Нам, наконец, надо… — она запнулась, подбирая слово, — надо обстоятельно поговорить.

— Поговорим, — он подчинился взмаху её руки, и сел в узкое, с высокой неудобной спинкой кресло напротив неё.

Легкомысленно-игривое настроение у него не проходило — взыграло ретивое. Слишком давно рядом с ним с глазу на глаз не находилась такая привлекательная женщина. Вообще, женщина…

Он понимал, что в глазах Напель выглядит, наверное, не только смешным, но и несерьёзным, так как уже видел в них осторожное недоумение. Тем не менее, ему понадобилось время, чтобы привести себя в должное состояние, то есть по-настоящему успокоиться и принять деловой вид.

— Извини меня. Развеселился я что-то не в меру и не по делу, — сказал он в оправдание. — Просто стих нашёл на меня какой-то. Поел, нормально выспался… А тут ты, как продолжение хорошего сна.

Он и вправду видел её во сне.

Она кивнула, будто так оно и должно было быть, но развивать тему не посчитала нужным. Начала разговор о совершенно другом.

— Люди Маклака сбились с ног, разыскивая тебя. Ты их, пожалуй, удивил. Вот они и стараются.

— Чем же я мог их удивить?

— Умением. Ушёл от них невредимым. Так что они тебя жаждут поймать, но ищут с опаской.

— Мне тоже надо поостеречься?

— Надо.

— Они ищут и не находят. В чём секрет?

Напель провела пальцами в уголках губ. Отвела взгляд от внимательного лица Ивана, почему-то вздохнула — не то от недавнего отказа ему в ласке, не то от скуки.

— Мне не хотелось бы сразу… Долго объяснять. Впрочем, мы здесь находимся не в том времени, где тебя разыскивают и хотят поймать.

— Понятно. Хотя, конечно, отчасти. Сам факт, не более того. Да, вот ещё я хочу спросить. В поле ходьбы я видел дворец или замок, но в реальном мире я его потерял из вида. Что это за строение? Здесь, или там, во времени?

— Да, оно существует. Дворец, если можно так сказать, Великого Пекты. Но тоже в другом времени.

Иван досадливо покрутил головой.

— Но я-то его видел. В своём поле ходьбы… Ладно. Меня больше занимает иное. Как ты и люди Маклака определили время и место моего появления в Поясе? Или время для вас прозрачно? — Напель сразу не ответила, и Иван с нажимом добавил: — Если это не секрет.

— Не секрет, — Напель помолчала, черты лица её упростились. — Если ты думаешь, что мы видим сквозь время, то это не так. Всё значительно проще. А может быть, и наоборот — сложнее. Не знаю. Тем более, тебе не так легко всё объяснить.