— Но тогда вы будете диктовать цены на сырье при продаже на мировом рынке.

— Да, мы добиваемся контроля над ресурсами вашей страны и хотим заполучить их любой ценой. Иначе это сделают другие.

— Но в правительстве могут не пойти на такую сделку, она не выгодна России.

— Зато будет очень выгодна чиновникам министерств, которые разрешат эту сделку. Деньги решают все, — хихикнул Уинслоу и затянулся сигарой.

— Нужна немалая сумма на подкуп чиновников.

— Вы ее получите. У нас в ЦРУ есть специальный Фонд для этих нужд. Заинтересованные американские компании переводят в этот Фонд деньги и подают заявки на покупку тех или иных фирм по всему миру. Через ЦРУ они скупают все, что им нужно, в какой угодно стране мира. Вы ведь с нами не первый день сотрудничаете и знаете, что да как. — Американец замолчал и пристально посмотрел на Тарасова, но тот сидел, в рот воды набрав, и ничего не ответил. Видимо, он опасался подслушивания и решил не поддакивать сболтнувшему лишнее эмиссару. Тарасов ведь не знал, что Дэвид специально завел этот пространный разговор про подкупы на деньги ЦРУ российских чиновников, чтобы его скомпрометировать. Виктор сидел и думал, что неплохо бы поиметь побольше акций будущей компании-гиганта.

Но Уинслоу гнул свое, он добивался от банкира чистосердечного признания в сотрудничестве с американской разведкой. Хотя такового в чистом виде не требовалось. Услышав разговор, Николай как юрист сразу понял, что Тарасов в сговоре с представителем ЦРУ.

— Вы блестяще выполнили наш предыдущий заказ и профинансировали на наши деньги экстренное закрытие действующих, но нерентабельных угольных шахт Ставрополья и Донбасса. На деньги Фонда работников горной промышленности США были забетонированы десятки стволов. Это великолепная операция. — И опять Уинслоу замолчал, давая Тарасову возможность высказаться, но тот, будто предчувствуя неладное, молчал как рыба.

— О'кей, — наконец подытожил разведчик, — я высказал вам наше мнение по поводу депутатства, и вам стоит прислушаться к нему. Мы ведь давно и благотворно сотрудничаем, и к тому же помните о вашей возможной прибыли от слияния трех крупных нефтяных компаний. Я думаю, акции гигантской корпорации вам не помешают, Виктор.

— А без меня вы не сможете организовать их слияние? — спросил банкир.

— С вами желательнее, ведь у вас связи, ваши люди имеют право голоса в министерствах, к ним прислушиваются и… Вам что, деньги не нужны?

— Нужны, очень нужны, — закивал банкир, — но и депутатство не помешает. Оно ведь как щит против прокурора и ментов. Если бы у нас не было депутатской неприкосновенности и всевозможных привилегий, то я, да и большинство тех, кто сейчас в Думе, туда бы не пошли. А раз привилегии есть, то…

— Я вас понимаю, понимаю ваше стремление служить Родине, своему народу, но поймите и вы меня, — настаивал Дэвид. — Нам нужно это слияние.

— Хорошо, я подумаю, — поддался Тарасов, — и сообщу вам.

Торговый представитель положил докуренную сигару в хрустальную пепельницу в форме раскрывшейся алой розы, взял бутылку водки, налил себе и Тарасову и предложил выпить:

— За успешное начало нового дела.

Они чокнулись, махом осушили рюмки, но закусывать не стали. Уинслоу встал и протянул банкиру руку, а тот тоже встал и крепко пожал ее. Разведчик собрал со стола свои курительные принадлежности, сложил их в портфель, взял его под мышку и направился к выходу, а Тарасов услужливо проводил гостя до двери кабинета.

Когда высокие массивные дубовые двери закрылись, злой Виктор Александрович прошел к столу, схватил бутылку, свернул с нее пробку, поднес горло к губам и сделал три больших глотка. Немного поморщился, поставил сосуд на стол и плюхнулся в кресло.

— Черт подери этого цэрэушника, — тихо выдавил он, — связался же я с ними на свою голову. Теперь не отвяжешься. Козлы…

Этой фразой Тарасов скомпрометировал себя как американского шпиона, и Николай понял это. Ральф правильно сделал, что не сразу выключил запись, так как этим добровольным признанием Тарасов уличил себя в сотрудничестве с ЦРУ.

Запись закончилась, кончился и диск, и Бугров выключил проигрыватель. Он откинулся на стуле и принялся думать: «Это действительно убойный материал. Его, конечно, не покажут по телевидению целиком, но и отрывка с признанием будет достаточно. После разоблачения Тарасов вылетит из кандидатов в депутаты и мигом угодит за решетку, и никто его не сможет отмазать.

Но почему Дэвид Уинслоу «засветил» себя как агент ЦРУ? Может быть, это его последнее задание и он уходит на пенсию? В любом случае, Ральф сделал великое дело, разоблачив этого гада Тарасова. Понятно, почему банкир решился на захват моей семьи, семьи капитана ФСБ и убийство моей жены. У него другого выхода не было. Слишком много для него поставлено на карту, как и для меня».

Николай вынул диск и положил в коробочку, а проигрыватель и телевизор выключил. Он повертел коробку в руках, положил на стол и с сожалением взглянул на нее.

«Из-за этого диска погибла моя Люсенька, и я ничего не смог поделать. Если бы я только знал, что написано на стодолларовой купюре, то достал бы диск и не раздумывая отдал бы его Тарасову. Пусть подавится. А теперь Людмила мертва, Павлик второй день не выходит из конспиративной квартиры, а мы с Настей вынуждены скрываться в гостинице. Как оно будет дальше?»

Николай встал, осторожно открыл дверь, прошел в спальню и посмотрел, спит ли дочка. Она спала без задних ног и видела прекрасные беззаботные детские сны с персонажами из мультфильмов, веселыми играми и нескончаемыми подарками.

Бугров вышел на балкон и посмотрел на заходящее солнце. За просмотром исповеди Гурвича прошло четыре часа, и на улице уже вечерело.

— Как там мой бедный Павлик, — прошептал капитан, достал рацию и связался с Алексеем, но на связь вышел полковник Давыдов.

— Да, Коля, — устало ответил он.

— Это вы, Дмитрий Сергеевич, здравствуйте, а где Алексей?

— Леша дома, отдыхает, а я его сменил. Он ведь тут почти сутки…

— Как мой Павлик?

— Пашка твой хорошо, поел и теперь мультики смотрит. Я с ним немного погулял.

— Спасибо, Дмитрий Сергеевич, я вам этого век не забуду.

— Пустяки, любой из нас мог оказаться в твоем положении. Где ты и когда появишься?

— Мы в надежном месте, а появлюсь я завтра, позвоню вам и заеду за Пашкой. А сейчас можно с ним поговорить?

Давыдов передал рацию сыну, и Николай услышал его тоненький голосочек.

— Здравствуй, милый мой малыш, — ласково проговорил отец. — Как ты там?

— Ничего, мультики смотрю про Чебурашку, а где мама?

— Мы с мамой скоро к тебе приедем, а Настя спит.

— Я тоже скоро лягу, а то намаялся за день.

— Ладно, хороший мой, бывай, завтра увидимся.