Да плевать мне, что она обо мне думает. Меня за эту неделю чуть не убили, дважды чуть не изнасиловали, я влюбилась, я потеряла девственность, я похоронила отца… В общем, не до маникюра мне было.

И я вовсе не хотела с его подружкой ни разговаривать, ни пить. Но вдруг поняла, что торопиться мне больше некуда. Совсем некуда. Совершенно некуда. Абсолютно. Я свободна. Так почему бы просто не выпить и не подождать Алана.

А ещё посмотреть на его невозмутимую рожу, когда он вернётся и обнаружит здесь наш тандем.

— Я передумала. Я, пожалуй, выпью, — сама достала я бокал и поставила рядом с запотевшей бутылкой.

— И правильно, — хмыкнула Мезозоя, повела изящным плечиком, наполняя мой бокал. — Мы и без Алана прекрасно проведём время. Неужели нам с вами нечего обсудить?

— Обсудить? — удивилась я и сглотнула. Чёрт, мне бы ещё поесть чего-нибудь.

— Например, как заживают ваши шрамы? — проследила она за моим взглядом на холодильник.

— Шрамы? — решительно пошла я добыть себе что-нибудь перекусить.

— Вы всегда переспрашиваете? — усмехнулась Зои.

— Нет, — достала я сыр, пакет с фруктами и большой кусок пиццы в коробке. Не знаю, кто и когда её купил, но она казалась свежей.

Пиццу я сунула в микроволновку, виноград и груши помыла и положила на тарелку, а сыр нарезала тонкими ломтиками. Наверно, вышло по-хозяйски, но как уж вышло.

— Угощайтесь, — разрезала я кусок пипперони пополам и подняла бокал. — Мои шрамы подживают, спасибо! Но давайте выпьем за то, чтобы их не оставалось ни на нашей коже, ни в душе.

Она красиво и звонко засмеялась, изящно изогнув шею.

— Что бы вы знали о шрамах, дорогая моя. Но я поддержу ваш тост.

Я сделала лишь маленький глоток, а Зои осушила бокал почти до дна. И именно по этому отчаянному жесту, я вдруг поняла, что она тоже нервничает. Неужели из-за меня?

Хотя и так было заметно, что в этом большом доме я почему-то чувствовала себя куда увереннее, чем она. И когда взялась разобрать посудомойку. И когда перенесла наши посиделки в гостиную. И потом, когда, рассказав мне, что это по её эскизу Алан вырезал узор у меня на груди, она пошла в ванную — высушить волосы и привести себя в порядок: не сидеть же в полотенце, — я не собиралась ждать, когда она намарафетится к встрече.

Я, ободрённая бокалом вина, пошла проведать Ярослава.

Проведать, конечно, неправильное слово. Но я была так зла, что мне нужно было себя чем-то занять.

И каково же было моё удивление, когда Ярика на месте не оказалось.

На стуле в камере сохло мокрое полотенце. На заправленной кровати остался след, словно Ярик лежал поверх одеяла. На столе — кружка с недопитым кофе. В мусорном ведре… мусор.

Ковыряться в объедках я не полезла. В конце концов, пленник Алана был не Му-му, чтобы кормить его перед казнью. И о том, что он увёз его казнить я боялась и думать, но и поверить, что он его отпустил, не могла.

Недолго думая, я вернулась в другой длиннющий коридор и побежала вниз в подвал.

— Влад, — выдохнула я у камеры. Вцепилась в прутья, тяжело дыша.

— Ника? — удивился он. Встрепенулся. Пружинисто спрыгнул с кровати. — Привет!

И мне даже не показалось: обрадовался.

Да и я была рада, что он жив. Но переживала я не из-за него. Я переживала, что чёртов идиот, озабоченный на мести и понастроивший в своём замке подвалов, кого-нибудь всерьёз пришьёт. И ведь я не сомневалась, что он сможет. Как не сомневалась, что его не остановит болезнь моего отца, если бы тот был виноват. Но всё же надеялась, что у исчезновения Ярика была другая причина.  

— Я так рад тебя видеть, — вцепился Влад в мои руки, сжав горячими ладонями.

— Не могу ответить тебе взаимностью, но я рада, что с тобой всё в порядке, — даже не попыталась я вырваться.

Только бы он не наделал глупостей, этот Алан чёртов Арье!

— Ник, помоги мне! — смотрел блондин умоляюще. — Давай сбежим! Вместе.

— Влад, ты не понимаешь, — покачала я головой. — Меня никто и не держит. Но ты, падла, хотел меня изнасиловать. Ты вырезал у меня на груди слово «сука». И если бы не Алан, эта надпись осталась бы там на всю жизнь.

— Ник, — покачал он головой. — Это не я. Чем хочешь тебе поклянусь, но это не я. И я всё понимаю, что ты по гроб жизни должна быть благодарна этому Алану, но если ты меня выпустишь, я не побегу в ментовку. Я никому не расскажу где был и почему. Я виноват. Я сожалею. Но я не хочу сгинуть здесь как подопытный кролик.

— А чего ты хочешь? — вырвалась я из его захвата.

— Хочу, чтобы ты меня простила. Хочу начать новую жизнь. Хочу уехать отсюда. Заебало всё это дерьмо. Ник, пожалуйста! Выпусти меня! Или скажи уже этому Алану, — он тяжело вздохнул. — Пусть меня пустят в расход, раз я заслужил.   

— Ты сказал, что ты Никто. Ты смеялся, что я блондинка во всех местах. Ты говорил, что, если я буду послушной девочкой, мне даже понравится, — покачала я головой. — А теперь хочешь, что я тебя простила?

— А что я должен был говорить, сладкая моя? Пацаны, давайте её отпустим? Это знаешь, когда уже начал делать какую-нибудь хуйню и мозгами понимаешь, что это пиздец, а остановиться всё равно не можешь. Вот со мной было так. Но я тебя не трогал. Не меня ты укусила, чтобы я озверел и ударил тебя по лицу. Не я тебя резал со злости. Видишь? — показал он руки. — Мои запястья чистые. Ника!

И что это доказывало? Это легко мог быть и Третий, а не Ярик, на которого он всё валил прошлый раз.

— Нет, Влад, — упрямо покачала я головой.

И много слов крутилось у меня на языке. Про то, что не я его сюда посадила, а значит не мне и отпускать. Про возмездие. Про несправедливость. Но всё это были просто слова. И сейчас я была слишком вымотана, слишком расстроена и слишком хотела кого-нибудь придушить, но совсем не его, поэтому просто помотала головой и ушла.

Расстроенная ещё больше.

— Что ты знаешь про сангвинаров? — с порога спросила я у Зои, едва вернулась в гостиную.

С красиво уложенными волосами, макияжем и ногами, сложенными одна на другую под идеальным углом, она сидела в кресле Алана и задумчиво смотрела на холодный камин.

Честное слово, сейчас, когда она сняла халат и полотенце, на одну секунду, на целую долгую секунду, мне показалось, что это она спорила с Кирой на дороге. Что она сбила её и уехала. И это ощущение опасности, что от неё исходило, заставило меня даже попятиться. Но я справилась с инстинктами и сделала шаг навстречу: всё же она была выше меня почти на голову. А женщина, что орала на Киру была невысокой.

— Я знаю, что ты не хочешь этого знать, — покачала она головой, и невозмутимо наполнила мой бокал доверху.