Для закрепления ужаса перед ошибочным выбором Video International Михаила Лесина производит несколько рекламных роликов, грозящих гражданской войной. Черно-белая хроника страшной разрухи после революции и загробный закадровый голос: «Никто в России в 1917 году не думал, что может быть голод. Коммунисты не сменили даже название. Они не будут менять и методы. Еще не поздно предотвратить гражданскую войну и голод». И финальный титр: «Спаси и сохрани Россию».

Наконец, Глеб Павловский выпускает огромное количество наклеек «Ваш дом подлежит национализации» – их в преддверии выборов расклеивают везде, где только можно, чтобы напугать новоявленных собственников. Малашенко лепит такую наклейку на дверь кабинета Гусинского, чтобы продемонстрировать, как она крепко держится и как ее трудно снять. Гусинский очень сердится.

Спустя 25 лет Зюганов тоже сердится, вспоминая ту кампанию. «Я родился после того, как мою Орловщину освободили. Но людям так прочистили башку, что я приду, у всех все отниму. Я говорю им: "Я ни у кого ничего не отнимал и не собираюсь отнимать. Будете жить по закону, законы будут соответствовать интересам страны". Мне отвечают: "Вы же раскулачивали!" Я говорю: "Я никого не раскулачивал, я десять лет руководил силовыми ведомствами, включая милицию, госбезопасность, прокуратуру, суды[14], – ни один человек не скажет, что по моему навету кого-то посадили". В общем, кампания была жестокая. Мне пришлось близких своих прятать, отправлять подальше».

Ближе к первому туру команда Алексея Ситникова отправляется в Краснодарский край – крупный регион, сердце «красного пояса». Этот альтернативный штаб создается втайне от официального краснодарского штаба, и его стараются не особо светить. Все понимают, что местное начальство больше работает на коммунистов, чем на Ельцина, хотя и рапортует в Москву, что все под контролем.

Ситников снимает здание общежития техникума на окраине города и обосновывается там. Финансирование привозят из Москвы в огромных клетчатых хозяйственных сумках, которыми обычно пользуются торгующие на рынках челноки. В каждой сумке – по несколько миллионов долларов, завернутые в трусы, носки и рубашки. «В Москве при вылете сдаешь сумку в багаж, – рассказывает Ситников о своем опыте перевозки наличных, – а потом стоишь в Краснодаре и думаешь: "Вот кто-нибудь соберется украсть эти носки? И что потом делать? Где искать миллион?"»

Осмотревшись на месте, Ситников делает вывод, что проводимая в регионе агитация в пользу Ельцина больше вредит, чем помогает. Самые большие претензии – к газете «Не дай Бог!». Она печатается в Финляндии, на красивой цветной бумаге – и в регионе, где у людей нет денег, даже чтобы купить детям тетради, совсем не воспринимается. Газета только настраивает избирателей против президента. «Смотри, как Ельцин шикует», – обсуждают они.

Ситников решает, что надо прекратить распространение газеты в Краснодарском крае. Но повлиять как-то на Москву невозможно: там газета всем нравится, в штабе смеются над шутками коммерсантовцев. Что-то изменить на краевом уровне тоже не получается: Ситников уверяет, что местная власть на самом деле сочувствует коммунистам, а значит, следит за тем, чтобы тираж встретили на вокзале и в целости и сохранности распихали по почтовым ящикам.

Дальше история Ситникова напоминает вестерн: он якобы придумывает диверсионную акцию. На пути следования поезда, который везет отпечатанный тираж газеты «Не дай Бог!», прямо на рельсы валят дерево. Поезд останавливается – московские политтехнологи вскрывают вагон, вытаскивают тираж «Не дай Бог!» и сжигают в лесу возле железной дороги. Вице-губернатор на станции обнаруживает, что груз похищен. Недоумевающий старенький машинист поезда говорит, что со времен войны такой партизанщины в крае не припомнит.

На следующий день в московских СМИ выходят материалы, что краснодарские коммунисты совсем озверели: нападают на поезда и сжигают ненавистную им газету «Не дай Бог!».

Очередной пугающий креатив команды Лесина – наклейки «Купи еды в последний раз», которые появляются на входах в магазины по всей стране.

Незадолго до первого тура команда Ситникова в Краснодаре придумывает, как развить эту идею и еще сильнее напугать местных жителей возвращением советского ассортимента в магазины. Сначала они печатают талоны – такие же, как были в 1990–1991 годах. Тогда советская экономика перестала работать, возник дефицит даже самых элементарных товаров, их продавали в ограниченном количестве – по талонам. И вот теперь похожие талоны – на макароны, сахар, соль и даже «На жизнь», рассовывают по почтовым ящикам краснодарцев для напоминания о тех временах. Все как можно правдоподобнее. Чтобы люди запаниковали: «Опять талоны?»

Но это только начало. Второй шаг – убедить владельцев маленьких частных магазинчиков на пару дней перед выборами поменять ассортимент: убрать все привычные товары и оставить только то, что было на прилавках в конце 1980-х: уксус, спички и морскую капусту.

«Утром мужик в трениках с вытянутыми коленками придет привычно с авоськой за яблоками, кефиром, колбасой и вином в киоск около дома, а увидит голодные прилавки конца 1980-х», – таков был план Ситникова. Но чтобы все получилось, требовалось согласие владельцев торговых точек. Диалог с ними происходил по одному сценарию.

– В воскресенье выборы, а можешь на два дня перед этим убрать все с прилавков? Ты же не хочешь, чтобы коммунисты победили?

– Нет, не хочу.

– Ну помоги нам, на два дня сделай пустой прилавок. Подыграй.

– В общем, идея правильная, но это ж у меня два дня выручки не будет…

– А так через неделю ты вообще все потеряешь.

– Мне надо посоветоваться.

– С кем посоветоваться-то?

– Ну вы знаете, у нас есть те, кому мы платим…

У каждого торговца есть крыша, с которой тому надо поговорить.

Вечером в дверь общежития, где сидит Ситников, стучат. «А мы всего боимся, потому что мы же против местной власти работаем. МВД, ФСБ, губернатор, мэр – мы же против них тут деревья валим». Ситников смотрит в окно: не милиция ли? Нет, «Жигули» вон стоят. Дальше дверь открывается и заходят ребята с цепями на шее и в спортивных штанах: «Нам тут передали, что вы на нашей территории собираетесь закрыть магазины на два дня». Ситников объясняет: «Ребята, мы ничего плохого не имеем в виду, но просто, если этого не сделать, то через неделю уже ничего ни у кого не будет. Победит Зюганов – и все, вернется коммунизм». – «Ну да. Но нам надо с боссом поговорить». – «А вы что, не главные?» – «Нет, у нас есть босс по району».

На следующий вечер опять стук в дверь. Москвичи смотрят за окно: там стоит подержанный Mercedes. Заходит мужик в костюме с золотой цепью на шее, за ним два охранника-головореза: «Вы тут на районе у меня собрались… мне сказали мои ребята…» Ситников повторяет свои аргументы. «Ну ладно, мне надо посоветоваться», – говорит гость. «Тебе-то с кем советоваться?!» – «С кем надо».