– Ага, капитан, поищи, – самодовольно произнес Юрий Николаевич. – Начни с балкона. Там в пистолете полно этих гильз…

Гузеев поднял брови и сказал сердито:

– Кончай валять дурака, Юра! Объясняй толком…

– Да что тут объяснять! Мы тебе все сделали – и труп, и убийцу, и орудие преступления. А теперь тебе осталось только взять гангстера с подпольной кассой, и ты герой дня!

Полковник заинтересованно сверкнул глазами:

– Не темни! Что ты знаешь, рассказывай!

Чехов хитро усмехнулся и подмигнул мне.

– Я тебе, Аркадий, все расскажу. Но сначала поторгуемся. Мы с Володей поиздержались, выполняя вашу работу. Опять же автомобиль… Так, может, про должок замнем, а?

– Ну ты и жук, Юрий Николаевич! – восхищенно сказал Гузеев. – Я так и знал, что ты уклонишься… Ну, черт с тобой, давай рассказывай!

– Значит, главным злодеем оказался Заболоцкий? – задумчиво спросила Марина, нервно охватывая себя за плечи и изобразив на лице ужас. – Подумать только, а я позволяла этому человеку прикасаться ко мне! И лечилась в его клинике! Я была на волосок от гибели!

Она встала раньше меня, уже оделась и навела макияж. Я еще продолжал валяться в постели. После вчерашнего я чувствовал себя как выжатый лимон. Огромную психологическую нагрузку пришлось испытать, когда я попал в распоряжение следователя. Оказалось, что связно и логично изложить историю моих похождений невероятно трудно. Мы нервничали оба – и я, и следователь. Наконец он не выдержал и довольно враждебно поинтересовался, зачем мне нужна была «эта самодеятельность». Я не придумал ничего лучшего, как сказать, что с детства мечтал стать сыщиком. «Вот таких, как вы, и нужно в первую очередь наказывать!» – заключил следователь. Если бы не авторитет Гузеева, он, наверное, тут же засадил бы меня в тюрьму.

Освободились мы с Чеховым уже к вечеру, как говорится, усталые, но довольные. В тюрьму нас сажать не стали, и, самое главное, пленка с записью моего диалога с Заболоцким оказалась неповрежденной. После всего этого я пришел к Марине едва живой и, пообещав рассказать все утром, завалился спать.

– Значит, все наконец позади? – спросила Марина, присаживаясь на край кровати.

Я смущенно почесал в затылке.

– Понимаешь, – сказал я виновато. – Кое-что еще осталось… Но это уже неопасно! Просто Юрий Николаевич хочет сделать подарок своим бывшим сослуживцам. Сдать того типа, который значился у нас как «забинтованный». Одновременно он надеется, что удастся арестовать банду Щуки. Заниматься этим станет Гузеев, а мы просто будем вроде гидов… Только Чехов хочет попросить у тебя на денек машину… Ты не будешь возражать?

Глаза у Марины вдруг округлились и наполнились ужасом. Я тоже испугался и уже собирался взять свои слова обратно, но тут сообразил, что она смотрит на мою грудь. Пока я излагал свою просьбу, я сел, сбросив одеяло, обнажив таким образом торс, и именно он привел Марину в ужас. Я опустил глаза и увидел у себя на груди огромный кровоподтек, располагавшийся в области сердца.

– Господи, что это такое? – прошептала Марина, дотрагиваясь до моей кожи кончиками пальцев.

– Это бронежилет, – ответил я. – Если бы не он, в этом месте была бы дырка.

– Очень остроумно! – гневно сказала Марина. – Да я тебя теперь на шаг не отпущу! Пусть Чехов сам делает подарки своим сослуживцам!

– Но я же говорю, что теперь опасность позади! Мы просто покажем, где прячется беглый каторжник, и все…

– Вот пусть Чехов и показывает, – решительно заявила Марина. – У него наверняка синяков нет, вот пусть и показывает! А тебя я никуда не отпущу!

– Послушай, это же неудобно! – сказал я. – В конце концов, Юрий Николаевич лишился в результате этой истории своей машины! Это почище синяка. Ну, войди в мое положение…

– Я согласна рискнуть машиной, – сказала Марина. – Но видеть в тебе какую-то лишнюю дырку мне будет невыносимо! – Она опять с ужасом уставилась на мою синюю грудь.

Спрыгнув с постели, я поспешил одеться, чтобы пресечь дальнейшие спекуляции на моих травмах. Потом я присел рядом с Мариной, обнял ее за плечи и как можно проникновеннее сказал:

– Но пойми, стрельбы больше никакой не будет! В сущности, мы с Чеховым будем выполнять роль зевак… Действовать будут другие.

– Если тебе так хочется исполнить роль зеваки, я могу сводить тебя в выставочный центр или на Красную площадь! – категорически заявила Марина. – По крайней мере, ты будешь там под моим присмотром. Я и так не могу себя простить, что втянула тебя в эту историю!

– Ну что ты! – возразил я. – Было необыкновенно увлекательно!

– Я смотрю на это по-другому! – отрезала она.

В прихожей раздался звонок. Марина пошла открывать и вернулась с Юрием Николаевичем, выглядевшим удивительно подтянутым и энергичным. Он как будто забыл о своей потере. Но, как оказалось, не забыл и разговор начал с того, что попросил у Марины разрешения воспользоваться «Жигулями».

– Даже не заикайтесь! – сказала Марина. – Володя больше не будет ловить бандитов. Это мое последнее слово.

Чехов посмотрел на меня, и в его глазах мелькнул хитрый огонек. Но он тут же отвернулся и обратился к Марине с простодушнейшим выражением на лице:

– Каких бандитов? Чего он тут наговорил? Всех имеющих отношение к клинике бандитов еще вчера взяли. Я почему прошу у тебя машину, Мариночка? Нас с Володей на допрос вызывают. Так чтобы не метаться по метро… Как освободимся, так я его сразу обратно и доставлю, вместе с машиной… А насчет бандитов – наша миссия закончилась окончательно и бесповоротно!

Марина посмотрела в его суровые, честные глаза и смягчилась. Она даже пригласила Чехова позавтракать с нами, на что он немедленно согласился. За завтраком он шутил, говорил комплименты и почти не касался криминальных тем, а если и упоминал о них, то как о чем-то незначительном и давно забытом.

Уже позже, когда мы садились с ним в «Жигули», я недоверчиво спросил:

– Неужели Бухгалтера уже взяли?

Чехов усмехнулся.

– Как же! Суть в том, что мы должны приволочь за собой «хвост», чтобы прицепить и этот «хвост» тоже.

– Но ты же сказал…

Чехов иронически посмотрел на меня.

– Привыкай, что у мужчин должны быть свои маленькие секреты… Вот я, например, сказал вчера своей, что «Москвич» дал тебе – покататься…

Я с ужасом посмотрел на него.

– Но я же не умею водить машину!

– Вот и я жене сказал то же самое, – кивнул Чехов. – Говорю, машину взял, а управлять не умеет… Точно, говорю, врежется куда-нибудь!

– Слушай, ты в своем уме? – рассердился я. – Почему я должен отдуваться за твою машину?!

– Не расстраивайся, – успокоил меня Чехов. – Все будет прекрасно. Через недельку жена забудет, что у нас была машина. Потом я потихоньку буду внушать ей мысль, что она все равно старая и негодная, а потом…