Принц Вулкан шагнул к Фалько, но лицо вампира осталось погруженным в тень.

– Приближается конец, Фалько. Тот человек, что называет себя Тараканом, сегодня ночью принесет последнюю жертву. Он останется со мной. Вместо тебя.

Рот Фалько открылся.

– Пожалуйста,– прошептал он, потом быстро повернулся, помчался через зал к огромной двери на противоположном конце. Прежде, чем он достиг двери, Вулкан поднял указательный палец, начертив в воздухе треугольник, и рука Фалько напрасно потянулась к дверной ручке – ее на прежнем месте больше не было. Вместо проема двери перед ним возникла шероховатая поверхность камня.

– Иллюзия! – завопил Фалько. – Здесь должна быть дверь! Я знаю, что она здесь.

Пальцы его в отчаянии скребли камень, возникшей на его пути стены, потом он принялся колотить по камню кулаком.

Вулкан захихикал, словно испорченный ребенок – и принялся злорадно распевать:

– Филипп не может выбраться! Филипп не может выбраться, не может, не может!

– Боже, помоги мне! – воскликнул Фалько, голос его надломился, он захрипел: – Боже, помоги…

– Прекрати! – закричал Вулкан, прижимая к ушам ладони. Лицо его заострилось, губы приоткрылись, показав зловещие клыки. – Я разорву тебя на куски за это!

Фалько прижался спиной к холодному камню, с ужасом глядя на приближавшегося вампира.

– Хозяин,– хрипло прошептал он, опускаясь на колени. – Хозяин, пожалуйста! Я умоляю вас! Не убивайте меня, не убивайте… сделайте меня таким же как вы! Как вы! Сделайте меня таким же, как ВЫ!

Вулкан навис над ним, слабо улыбнувшись:

– Нет, Филипп, ты слишком стар, и ты уже ни на что не годишься. И ты знаешь слишком много секретов, слишком многое из моих планов…

– Не убивайте меня! – заплакал ползающий по полу старик, капли слез покатились по его щекам.

– Мир принадлежит молодым,– сказал принц Вулкан. – Старости нечего делать в нем. Я даю всем дар вечной юности, и скоро весь мир будет моим. Вспомни Александра Македонского, Филипп. Во время своих великих походов он оставлял позади калек и раненых. Теперь ты для меня значишь не больше, чем жалкий калека для Александра.

Фалько прижал к лицу ладони:

– Боже, спаси грешную мою душу! Отец наш небесный! Я совершил много грехов…

– Болван! – закричал Вулкан и сжал ладонями виски Фалько. Пальцы его напряглись, глаза Фалько широко раскрылись от ужасной боли. Послышался тихий треск и по лбу Фалько от макушки до переносицы протянулась тонкая кровавая нить. Глаза Вулкана сверкнули зеленым огнем, зрачки потемнели.

Потом Фалько завопил, вопль его призрачным эхом отозвался среди стен зала, вместе с порывом ветра унесся к высокому невидимому потолку. Капли крови стекали по лбу Фалько, собирались на кончике его носа, падали на рубашку. Послышался более громкий треск, Фалько что–то в ужасе забормотал.

Вулкан вдруг резко повернул ладони. Часть черепа Фалько провалилась вовнутрь, по лбу от переносицы и через макушку до самого затылка пробежала красная трещина. Глаза его наполнились кровью, тело содрогнулось в конвульсиях. Вулкан сжал ладони чуть сильнее, и голова превратилась в кашу раздробленных костей, мозгового вещества и крови. На лицо вампиру брызнула кровь, он стряхнул каплю пальцем, потом поднес палец ко рту и лизнул. Потом нарисовал в воздухе треугольник, противоположный первому, и дверь возникла на старом месте, словно фотография, проявившаяся на экспонированной бумаге. Те, кто прижался к ней по ту сторону, тихо переговариваясь и смеясь, бросились бежать по коридору.

– Кобра! – повелительно сказал Вулкан, и одна из фигур остановилась, потом направилась в обратную сторону.

– Да, хозяин,– тихо сказал Кобра. Кожа на его лице туго, словно маска, обтягивала кости черепа, на висках голубыми змеями вились вены. Глаза у него были красными, как у крысы, волосы – грязные, сбившиеся. Вслед за Вулканом он вошел в комнату, глядя на окровавленного мертвого человека на полу.

– Пей,– сказал Вулкан, плавно взмахнув рукой в сторону трупа.

Глаза Кобры вспыхнули жадностью. Он вздохнул и опустился на колени, пробив клыками горло и принявшись жадно пить. Грудь его тяжело поднималась и опускалась.

Принц пересек комнату и опустился обратно в кресло, наблюдая за пиром Кобры. Время от времени Вулкан пронзительно и коротко смеялся. Кобра был молод и неопытен, он еще не знал той богатой гаммы, отличавшей живую еду от мертвой. Да, эти юнцы – их так легко удовлетворить, и они так жадно стремятся знать. Однако, скоро, очень скоро, он и остальные узнают некоторые секреты, которые Вулкан хранил уже почти восемь столетий. Как призывать к себе летучих мышей, собак, крыс, мух, собирать их огромными стаями или тучами. Как заглядывать в сознание людей, проникать в секреты мыслей. Как определять по единственной капле крови, насколько стар этот человек или из чего состояла его обычная пища, научиться распознавать по вкусу этой капли оттенки в сотни вариаций, тысячи оттенков солености, сладости, кислоты. Они научатся высасывать кровь до последней капли из вен жертвы, трансформируя таким образом, человека в себе подобного обитателя ночи. Им так много еще придется научиться делать…

Вулкан откинулся на спинку кресла. Кобра поднял голову, роняя зря капли крови, падавшие с подбородка и бледных губ, потом вернулся к своей работе. “Этот по–настоящему любит меня, он предан,– подумал принц. – Что делать с трупом Фалько?” Взгляд его переместился на огромный камин. Поленья разгорелись как следует и отблески веселого огня заполнили зал, будто оранжевые привидения. Интересно, как собакам, запертым в нижнем этаже, понравится сегодняшний ужин из жареного мяса?

Вулкан, сидя, ожидал возвращения Таракана.

Палатазин удивленно посмотрел на часы. Оказывается, он на несколько минут заснул. Двадцать минут четвертого. Коронадо–стрит, казалось, совершенно опустела. Даже “Фелиц–клаб” закрыл двери, выключил неон вывески. Два силуэта в машине по другую сторону улицы не двигались. Очевидно, они тоже задремали. “Нужно было взять с собой кофе,– раздраженно подумал он. Потом появилась другая мысль – что, если мы напали на ложный след? Убийства ведь прекратились. Возможно, он исчез из города навсегда. А может, Таракан просто затаился на время?”

В дальнем конце Коронадо мелькнул свет фар. Палатазин выпрямился, сердце забилось чуть быстрее. Машина приближалась очень медленно, и еще минуту спустя Палатазин увидел, что это “фольксваген–жук” светлого цвета. В горле у него пересохло. Машина остановилась у обочины примерно в тридцати ярдах от машины Палатазина, и Палатазин стремительно нырнул в тень приборной доски. Фары “фольксвагена” погасли. Открылась дверца, потом снова затворилась. По бетону простучали шаги.

Когда Палатазин снова поднял голову, то успел заметить, как затворяется дверь за вошедшим в “Мекку” человеком. “Это он! – подумал Палатазин. – Это тот самый человек, которого мы ищем!” Минуту спустя в дверное окошко машины Палатазина заглянул Цейтговель: