На следующее утро Уайтекер после завтрака прошел прямо в номер, где устроили оперативный центр ФБР. Он знал, что его ждет Херндон.

Херндон внимательно разглядывал вошедшего Уайтекера. Никаких признаков напряженности или страха. Предстоял ответственный день, но свидетель был спокоен. Обменявшись приветствиями, они поговорили о достоинствах и недостатках отеля.

Херндон взял небольшой пакет и вынул бритву и крем для бритья.

– Еще разок, Марк, – произнес он извиняющимся тоном.

– Конечно, конечно, нет проблем, – отозвался Уайтекер.

Уайтекер снял рубашку, а Херндон, выдавив на ладонь крем, размазал его по груди Марка и сбрил волосы. Оба чувствовали себя неловко.

Затем Херндон достал звукозаписывающее устройство. Оно относилось к одному из первых поколений новой марки «Ф-бёрд», разработанной научно-исследовательским отделом ФБР.{192} На практике его опробовали впервые. Тонкий корпус был величиной с портсигар. Вместо магнитной ленты в устройстве использовалась карта памяти. Записанный разговор можно было сбросить на компьютер и прослушать. Устройство не требовалось включать и выключать. Перед началом переговоров агенты запустят его, запрограммировав на определенное время работы. «Ф-бёрд» будет записывать все подряд, пока не истечет это время или пока его не остановят агенты.

Пристроив аппарат на спине Уайтекера, Херндон подсоединил микрофоны и тщательно закрепил их на выбритой коже.

– Боб, я уверен, что все получится, – заявил Уайтекер, надевая рубашку.

– Как по-вашему, помещение не слишком тесное?

– Ничего, поместимся. Все будет нормально.

Напоследок Херндон передал Уайтекеру инструкции прокуроров.

– И еще одно, Марк, – сказал он. – Когда вы начнете договариваться о ценах и объемах производства, постарайтесь провести голосование по обсуждаемым вопросам, чтобы убедиться, что все согласны. И желательно, чтобы прозвучало слово «соглашение».

Херндон ожидал, что Уайтекер начнет возражать. Ведь так дела не делаются. Херндон и сам понимал, что голосование выглядело бы неестественно. Но этого требовали прокуроры. К удивлению агента, Уайтекер спокойно сказал, что с голосованием проблем не будет.

– Во время переговоров я, наверное, позвоню вам, даже если не возникнет затруднений, – просто для того, чтобы вы знали, что мы держим руку на пульсе, – предупредил Херндон. – Сделайте вид, что это звонят из обслуживания номеров и спрашивают, все ли в порядке.

– Ладно.

В номер вошел Везеролл. Вид у него был серьезный и решительный. Он был готов начать операцию.

Херндон снова обратился к Уайтекеру:

– Я уверен, все будет хорошо, Марк. Не забудьте только про слово «соглашение».

– Не забуду, Боб.

– И не говорите слишком много. Пусть лучше все происходит естественно, само собой.

– Но мне придется говорить! – возразил Уайтекер.

– Я знаю, но…

– Я ведь представляю АДМ и должен буду заявить нашу позицию. Если я промолчу, это вызовет подозрения.

– Я понимаю, Марк. Говорите все, что нужно. Просто старайтесь не затыкать рот остальным. Пусть все выскажутся.

– Ну да, это понятно.

Уайтекер собрался уходить. В этот момент Херндон почувствовал прилив симпатии к нему и подумал о том, как им повезло с помощником. Именно из-за него они были здесь. Именно он помогает ФБР следить за переговорами и собирать улики. Без Уайтекера никакого расследования не было бы вовсе.

Масару Ямамото из японской компании «Киова хакко» толкнул стеклянные двери отеля «Шератон Макаха» и вышел на свежий воздух. Он только что позавтракал и теперь направлялся на встречу с другими предпринимателями в номер Уайтекера. Несмотря на слаксы и спортивную рубашку, он выглядел почти официально и отличался от других постояльцев отеля, направлявшихся играть в гольф.

Он не замечал, что один из этих небрежно одетых людей следует за ним. Когда Ямамото свернул на дорожку, ведущую к коттеджу Уайтекера, человек остановился и, прикоснувшись к карману, включил спрятанную рацию.

– К вам движется расфранченный азиат лет сорока, – доложил он.

У подножия холма Ямамото повернул за угол коттеджа и прошел мимо окна, закрытого жалюзи.

Человек, стоявший за этими жалюзи, чуть раздвинул их и нацелил на Ямамото объектив автоматической фотокамеры.

Камера несколько раз щелкнула.

Херндон уселся перед пустым экраном монитора и надел наушники. Вошли несколько агентов из команды наблюдения и сообщили, что в гостиной Уайтекера уже находятся некоторые участники встречи и он сам. Херндон посмотрел на часы. Стрелка подбиралась к 8.55. Он включил аппаратуру, экран ожил, комната наполнилась звуками. Говорил Терри Уилсон.{193}

– Мы даем вам пять процентов, – услышал Херндон. – Эта часть рынка будет в вашем распоряжении.

– Пять процентов? – саркастически переспросил Ямамото. – Ну-ну…

– Вот теперь он окончательно проснулся, – прокомментировал Анри Веттер, представлявший на этой встрече компанию «Евролизин».

Все рассмеялись.

Херндон не понимал, о чем речь, но это было неважно. Манипулируя джойстиком, он сфокусировал камеру на группе вокруг стола. Кореец Чхом Су Ким поставил стул прямо перед лампой, но стул тут же куда-то исчез. Оказалось, что Уайтекер передвинул его на другое место. Херндон улыбнулся. Уайтекер держал ситуацию под контролем.

Уайтекер оглядел заполненное людьми помещение. Стулья стояли почти впритык друг к другу. Лампа – неужели та самая, что в Ирвайне? – находилась перед самым окном и была совсем не к месту. Уайтекер провел ночь в этом номере, но только сейчас обратил внимание на тесноту. Бизнесмены сидели чуть ли не на коленях друг у друга.

Он посмотрел на часы. Пора начинать.

– Разрешите мне приветствовать всех присутствующих, – сказал он. – Я рад, что вы смогли приехать, и мне жаль тех, кто не сможет сыграть завтра в гольф. Уверен, мы хорошо проведем время.

Остальные девять человек, потягивающие кофе или апельсиновый сок, рассмеялись.

Уайтекер объявил, что на утреннем заседании они обсудят объемы производства и результаты последней встречи в Японии. После ланча будет рассмотрена проблема с «Чейл йеданг», меньшей из двух южнокорейских компаний, которая все еще отказывалась соглашаться с отведенной ей долей прироста объемов производства. Чтобы оказать на «Чейл» давление, решили, что компанию не допустят к участию в утреннем заседании.

– Разумеется, мы можем утром коснуться и вопроса о ценах, – добавил Уайтекер.