Первые дни на новом месте она провела, вникая с помощью Кадмора в детали «Битвы за урожай». Он даже переложил часть повседневных обязанностей на своего помощника Роджера Хитона, – разумеется, сохраняя контроль над ситуацией. Кадмор сказал Хьюлин, что прокуроры работали в тесном сотрудничестве с чикагским антитрестовским офисом и что отношения между ними были хорошими. Потенциальная значимость расследования, к которому подключилась Хьюлин, представлялась ей несомненной, и она с нетерпением ожидала встречи с ФБР.

Встреча состоялась в конференц-зале спрингфилдского офиса ФБР. Шепард сделал общий обзор проведенного расследования, Херндон подробно остановился на переговорах производителей лизина и воздействии этих переговоров на состояние рынка. Для наглядности он продемонстрировал диаграмму изменения цен на лизин за последние годы.

Все это впечатлило Хьюлин. К концу встречи она говорила агентам, как ей хочется поработать над этим делом и довести его до победного конца.

Атташе США в Токио по правовым вопросам сообщил досадную новость. Уайтекер успешно записал недавние переговоры в Японии о ценах, и ФБР запросило разрешение использовать на предстоящей встрече в Токио новое, более сложное оборудование. Но японская полиция вдруг заартачилась и наложила вето на использование любой звукозаписывающей аппаратуры.

И все же лазейка оставалась. Японские власти сказали, что их запрет не распространяется на «личные диктофоны участников». Если Уайтекеру захочется записать что-нибудь на память, никто не возразит. Теоретически это нарушение закона, и его могут арестовать. Но американцам, можно сказать, пообещали, что посмотрят на это сквозь пальцы.

Агенты обсудили положение и решили, что о нем надо сообщить Уайтекеру. Окончательное слово за ним.

Шепард мрачно смотрел на Уайтекера. Они сидели за столом в комнате отеля.

– Марк, у нас проблема. Нам запретили ввозить наше оборудование в Японию. Японское правительство запретило.

Уайтекер кивнул. Аналогичные проблемы возникали и раньше.

– Ну что ж, я буду делать записи в блокноте, как в Ванкувере, да?

– Безусловно, вы имеете право записывать переговоры в блокнот. Но мы хотим, чтобы вы сделали кое-что еще. Как я сказал, нам не разрешили оснащать вас своей аппаратурой. Однако мы не можем запретить вам записать что-либо на собственный магнитофон, а потом дать послушать нам.

– Как это? – Уайтекер недоуменно воззрился на агента. – То есть вы хотите, чтобы я все-таки сделал аудиозапись?

– Я не имею права говорить этого, – пожал плечами Шепард.

Уайтекер откинулся на спинку стула. Ничего себе. Шепард фактически просил его сделать запись, не произнося самой просьбы вслух. Что это?

– Ну ладно, – произнес он покладисто, – я сам запишу. Я решил записывать эту встречу.

Шепард вынул из кармана листок. В тот день их технический эксперт агент Гиббонс сообщил, что самое качественное электронное оборудование выпускает компания «Рейдио шэк». Шепард записал название.

– Если вы решили записывать, может, вам понадобится аппаратура этой фирмы. Она продается в торговом пассаже «Хикори пойнт», – сказал он, вручая листок Уайтекеру.

Уайтекер покосился на листок с подозрением и хотел что-то сказать, но передумал.

– Сами мы не можем купить это оборудование, – пояснил Шепард. – Если мы его купим, оно будет принадлежать ФБР. Тогда его нельзя будет использовать в Японии законным образом.

– А если меня застукают, когда я буду записывать?

– Я не знаю японских законов, но, возможно, у вас будут неприятности. А если вас арестуют, то мы вряд ли сможем вам помочь.

Уайтекер несколько секунд обдумывал все это. Затем спокойно и буднично произнес:

– Договорились.

2 декабря Уайтекер пробрался сквозь предпраздничную толпу, заполнившую пассаж «Хикори пойнт», и вошел в отдел фирмы «Рейдио шэк». Подождав, пока продавец освободится, он обратился к нему:

– Я хотел бы купить магнитофон. – Он посмотрел на листок. – «Рейдио шэк майкро-двадцать шесть».

Продавец ушел в подсобку и вернулся с магнитофоном, тремя батарейками «А» и тремя кассетами на девяносто минут каждая. Стоило все это сто сорок девять долларов восемьдесят два цента, включая налог.

Забрав покупку, Уайтекер направился к автомобилю. Его беспокоили не лишние затраты, а риск, на который его обрекло ФБР. Но если он запишет переговоры в Японии, окончание расследования приблизится, а это важнее.{187}

Он сел в машину и положил пакет на сиденье. По дороге он обдумывал разговор с Шепардом. Жаль, что его не предупредили заранее. Он позаботился бы о том, чтобы обезопасить себя на случай, если в Японии попадет в беду, а ФБР отречется от него.

Ну ладно. Скорее всего, перед отъездом он еще поговорит с Шепардом и уж тогда постарается, чтобы тот повторил свою просьбу. Агенты сами учили его приемам, заставляющим людей повторить сказанное, и Уайтекер неплохо навострился делать это.

Императорский дворец возвышается в центре Токио, на месте прежнего замка Эдо, который вплоть до конца XIX века был цитаделью правителей-сёгунов. К юго-востоку от него раскинулся обширный «внешний сад» Кокэ Гёэн, где сохранилась сторожевая башня Фусими, к которой можно пройти по двухарочному каменному мосту, перекинутому через ров.

7 декабря Уайтекер и Уилсон увидели этот сад, подъезжая к «Палас-отелю» на такси, взятом в аэропорту Нарита.{188} Уайтекер расплатился с водителем йенами, и они направились ко входу. Уилсон устал и был раздражен. Длительный перелет на самолете компании «Джапан эйрлайнз» обострил боли в спине, которые беспокоили его и прежде. Он был сыт по горло этими перелетами.

Напряженность в отношениях между производителями лизина возникла еще до токийской встречи. Многие компании были недовольны результатами переговоров в Ирвайне. Корейские компании «Мивон» и «Чейл йеданг» были уверены, что при распределении объемов производства их обманули. Руководители «Чейл йеданг» даже отказались приехать в Токио. Споры между АДМ и «Адзиномото» тоже были улажены лишь отчасти, и компании подозревали друг друга в нечестности. Решением, принятым в Ирвайне, была довольна только японская «Киова хакко».

По мере того как прибывали участники, воцарялась атмосфера вымученного дружелюбия. Последними, с пятиминутным опозданием, прибыли представители «Адзиномото» Икэда и Мимото. Было 9.35 по токийскому времени.

– Доброе утро, – произнес Икэда, входя в помещение. – Мы опоздали.

– Да нет проблем, – откликнулся Уилсон. – Мы тут только что уменьшили вашу долю на двадцать тысяч тонн, так что охотно вас извиняем…

Все засмеялись.