– Да потому, что я работал на него, а не на вас, – вполне логично объяснил Доути. – А когда меня наняли вы, то вас интересовало подтверждение алиби профессора при его поездке в Берлин, и больше ничего.

Он убрал файл и закрыл ящик. Затем опять повернулся к ним, но за стол не сел и развел руками в универсальном жесте, как бы говорящем «посмотрите-на-меня-мне-нечего-скрывать».

– Сержант, – сказал частный детектив, но затем добавил сюда и Уинстона: – Сержанты, сейчас я сказал вам абсолютную правду. Если вы хотите проверить мой телефон, компьютер или даже жесткий диск – ради бога. Мне нечего от вас скрывать, и я не хочу ничего, кроме как быстрее попасть домой, к жене и обеду. Мы закончили?

Барбара согласилась. Она, правда, не сказала, что знает, как легко Доути мог вычистить свои звонки, жесткий диск и все остальное, если в его распоряжении находился компьютерный гуру с контактами в различных учреждениях. Но с этим она ничего не могла поделать.

Они с Нкатой вышли, спустились по ступенькам на улицу и оказались рядом с «Роман-кафе», которое предлагало заманчивый выбор различных кебабов.

– Позволь мне хоть угостить тебя обедом, – пригласила Барбара коллегу.

Уинстон кивнул и пошел рядом с ней. Казалось, он глубоко о чем-то задумался, но она не стала спрашивать, потому что уже сама догадывалась, о чем. Он подтвердил это, когда они уселись за столик у окна и развернули меню.

– Хочу спросить, Барб…

– Что?

– Как хорошо ты его знаешь?

– Доути? Конечно, он мог соврать, и, наверное, соврал, потому что врет он уже не первый раз…

– Я не про Доути, – сказал Уинстон. – Думаю, ты знаешь, о ком я.

Барбара знала. К своему горю и несчастью, она знала. Он спрашивает, насколько хорошо она знает Таймуллу Ажара. Барбара сама задавала себе этот же самый вопрос.

Доути терпеливо ждал. Он знал, что ждать придется недолго; так оно и случилось. Не прошло и минуты после того, как ушли копы, а Эм Касс уже влетела в его офис. По тому, что она сняла жилетку и галстук, можно было судить, как нелегко ей дались последние полчаса.

– С самого начала… – начала она. – Черт побери, Дуэйн. С самого…

– Скоро все кончится, – прервал ее Доути. – Беспокоиться не о чем. Все счастливо разойдутся по домам, а ты и я растворимся в мареве заката на наших пони, или как там это еще происходит в дурацких вестернах…

– Ты, по-моему, сошел с ума. – Она ходила по кабинету из угла в угол, ударяя кулаком одной руки в ладонь другой.

– Эмили, – предложил Дуэйн, – отправляйся домой, переоденься и иди в клуб. Сними себе нового мужика. Тебе станет гораздо легче.

– Да как ты можешь даже подумать… Ты идиот! Теперь на нас висят уже два копа из полиции Метрополии, никак не ниже, и роются в нашем грязном белье, а ты предлагаешь мне заняться анонимным сексом?

– Это отвлечет тебя от того, на чем ты сейчас зациклилась. А это, кстати сказать, ничем не оправданные страхи, которые заведут тебя черт знает куда. Нам нечего боятся, мы абсолютно чисты, после того как Брайан поработал над нашими компьютерами и телефонными звонками.

– Мы попадем в тюрьму, – сказала Эмили. – Если ты надеешься, что Брайан будет молчать, после того как копы насядут на него… особенно этот черный… Ты видел, какой он огромный? Ты, черт тебя побери, видел шрам на его лице? Я сразу могу определить шрам от ножа, да и ты, наверное, тоже. Мы окажемся за решеткой через пять минут после того, как этот монстр просто посмотрит на Брайана.

– Они ничего не знают о Брайане, и если только ты не решишь им все рассказать, то никогда и не узнают. Потому что я точно ничего им не скажу. Так что все зависит от тебя.

– Ты на что это намекаешь? Что мне нельзя доверять?

Доути многозначительно посмотрел на нее. Его опыт подсказывал ему, что доверять действительно нельзя никому, хотя он надеялся, что это не относится к Эмили. Однако в любом случае ее надо как-то успокоить. В ее нынешнем состоянии всего пять минут, проведенные в местном полицейском участке в компании офицеров, добивающихся от нее признания, – и она расколется.

– Я доверяю тебе свою жизнь, Эм, – осторожно сказал Дуэйн. – Надеюсь, что ты доверяешь мне свою. И я надеюсь, что ты доверяешь мне достаточно, чтобы внимательно выслушать меня.

– И что ты хочешь мне сказать?

– Все скоро закончится.

– Что это должно означать?

– В Италии все закрутилось. Преступление скоро раскроют, и мы, наконец, откроем шампанское.

– Я, что, должна напомнить тебе, что мы не в Италии? Должна ли я заметить, что если ты надеешься, что этот парень Ди Массимо, которого ты, черт побери, даже не встречал лично, сможет все выполнить так, чтобы никто не догадался… – Она подняла руки. – Это не только ситуация в Италии, Дуэйн. Это стало гораздо большим, чем сама по себе ситуация в Италии, в тот момент, когда этим заинтересовалась полиция Метрополии. Что – если позволишь мне напомнить тебе – началось в тот самый момент, когда эта баба вошла в твой офис с этим пакистанцем, притворяясь такой простой, плохо одетой девушкой, пришедшей поддержать своего очень умного, образованного, симпатичного и хорошо одетого друга. Боже, я должна была понять, как только увидела их, что сам факт того, что они пришли вдвоем…

– А ты и поняла, насколько я помню, – мягко сказал детектив. – Ты сразу сказала, что она коп, и оказалась права. Но сейчас это всё не важно. Всё под контролем. Девочку найдут. А мы с тобой не совершили никакого преступления. О чем, хочу добавить, ты должна постоянно помнить.

– Ди Массимо назвал им твое имя, – запротестовала Эм. – Почему ты уверен, что он не расскажет всего остального?

Доути пожал плечами. В том, что она говорила, была доля правды, однако он всегда был уверен, что деньги являются не только источником всех преступлений, но и смазкой, заставляющей мир вращаться.

– Отрицание вины под благовидным предлогом, – сказал он, – вот наше ключевое слово, Эм.

– Под благовидным предлогом, – повторила она. – Это больше, чем одно слово, Дуэйн.

– Незначительная деталь, на которую не стоит обращать внимания, – заключил детектив.

Сальваторе увидел, что «Прима воче» напечатала всю историю. В утреннем номере заголовок был помещен на первую страницу, вместе с фотографией Карло Каспариа, лицо и волосы которого скрывал капюшон, в сопровождении двух угрюмо выглядевших полицейских. Они сопровождают его из questura в местную тюрьму, где он будет находиться в предварительном заключении в течение всего расследования. На второй фотографии был изображен Пьеро Фануччи, с триумфом сообщающий о том, что им, наконец, получено признание преступника, который теперь indagato[178]и официально рассматривается как главный подозреваемый. Местонахождение ребенка будет скоро обнаружено, поведал он таблоиду в конфиденциальной беседе.