Merda. Это было самое худшее из того, что могло случиться.

– Как, во имя Господа, они смогли разыскать тебя? – потребовал он. – Сначала на футболе, а потом и там, в парикмахерской… Как, во имя Господа, они смогли выйти на тебя?

– Как – это теперь не важно, – ответил Ди Массимо.

– Конечно, важно! Если не тебе, то мне. Если они следят за тобой… Если они уже вышли на тебя… – Он почувствовал, как в нем поднимается волна паники. – Ты клялся мне, что прошло достаточно времени. Что никто не свяжет тебя с этим происшествием с девочкой.

Он лихорадочно думал, пытаясь понять, какие еще связи может нащупать полиция. Потому что если они смогли найти Микеланджело Ди Массимо всего через неделю после похищения девочки, то сколько времени у них уйдет на то, чтобы найти его самого?

– Надо сейчас же разобраться с этим, – сказал он, – сегодня. Сейчас. Как можно быстрее.

– Именно поэтому мы сегодня и встречаемся, мой друг, – сказал Микеланджело и со значением посмотрел на него. – Думаю, что время пришло. И мы оба с этим согласны, да?

Он кивнул.

– Я знаю, что делать.

– Тогда не откладывай.

Линли сказал Ло Бьянко не всю правду, когда обсуждал возможный разговор с Лоренцо Мурой. Ему также хотелось еще раз поговорить с Анжелиной. Поэтому, получив благословение старшего инспектора, он поехал в fattoria[194]. Там кипела работа, что означало: несмотря ни на что, жизнь продолжается.

Рабочие крутились вокруг древнего фермерского дома, который был частью поместья. Кто-то разгружал листы железа, явно предназначенные для кровли; кто-то вносил тяжелые доски внутрь здания; еще кто-то долбил что-то внутри здания отбойным молотком. В винокурне молодой служащий предлагал попробовать «Кьянти» Лоренцо группе из пяти человек, чьи велосипеды и рюкзаки, разбросанные рядом с входом, говорили о том, что их хозяева участвуют в весеннем велосипедном туре по близлежащему району. Сам Лоренцо стоял у загородки паддока недалеко от высокой живой изгороди, разделявшей старую виллу и рабочую часть fattoria. Он разговаривал с бородатым мужчиной средних лет. Когда Линли подошел к ним, он увидел, как мужчина вытащил конверт из заднего кармана своих джинсов и протянул его Лоренцо. Они обменялись еще несколькими словами, и мужчина направился к пикапу, стоявшему перед коваными железными воротами, которые открывали подъезд к самой вилле. Он влез в машину и через секунду, совершив быстрый разворот, направился к выезду с территории. Мужчина надел темные очки и широкополую соломенную шляпу, закрывавшую его лицо, так что Линли не удалось рассмотреть его, когда он проезжал мимо. Была видна только борода, темная и густая.

Линли подошел к Лоренцо. В паддоке он увидел пять ослов: самца, двух самок и двух совсем маленьких ослят. Они стояли под колоссальным шелковичным деревом, их хвосты двигались из стороны в сторону, отгоняя мух, и они дружно шевелили челюстями, наслаждаясь обильной и сочной весенней зеленью. Все пятеро были красивыми животными. Видно было, что за ними хорошо ухаживают. Без всякого вступления Лоренцо рассказал ему, что выращивание ослов было еще одним способом поддерживать фабрику на плаву. Человек, который только что отъехал, приезжал купить осленка. Осел, поведал Лоренцо, всегда пригодится человеку, который живет на земле и кормится с этой земли.

Линли подумал, что продажа одного, двух или даже двадцати ослят не сильно поможет в поддержке того, что происходило в этой fattoria. Но вместо того, чтобы сказать это вслух, он спросил о старом фермерском доме и работах, которые там велись. Дом, объяснил Лоренцо, переделывают в пансионат для тех, кто хочет приобщиться к деревенской жизни, останавливаясь на одной из многочисленных итальянских agriturismi[195]. Кроме этого, добавил он, будут построены еще бассейн, солярий и теннисный корт.

– Обширные планы, – понимающе кивнул англичанин. Обширные планы всегда означают большие деньги.

У него всегда будут планы переделки fattoria, согласился Лоренцо. Потом он полностью переключился на другую тему и сказал по-английски:

– Вы должны говорить ей, Ispettore. Вы должны, пожалуйста, говорить ей, чтобы она разрешать мне отвезти ее доктору в Лукка теперь.

Линли усмехнулся и перешел на итальянский:

– Анжелина больна?

– Venga[196], – ответил Лоренцо и добавил, что Линли сможет сам убедиться в этом на вилле. – Весь день вчера у нее была эта тошнота. Она ничего не может есть. Ни суп, ни хлеб, ни чай, ни молоко. Она говорит мне, чтобы я не беспокоился, потому что это беременность. Она напоминает, что плохо чувствовала себя с самого первого дня. Она говорит, что я беспокоюсь, потому что это мой первый ребенок, но у нее это уже не первый, и я не должен волноваться, так как она скоро поправится. Но как я могу не волноваться, когда вижу, что она больна, и когда я уверен, что ей надо посетить доктора, а она уверяет меня в обратном?

Пока Лоренцо говорил все это, они поднимались по широкой петле парадного подъезда к вилле. Линли вспомнил о том, как переносила беременность его погибшая жена. Она тоже мучилась всю первую половину срока, и он тоже волновался. Томас рассказал об этом Лоренцо, но на итальянца это, кажется, не произвело никакого впечатления.

Анжелина была на loggia. Она лежала в шезлонге, прикрытая одеялом. Рядом с ней стоял столик со столешницей, украшенной мозаикой, на котором стоял прозрачный кувшин со свежевыжатым апельсиновым соком и пустой нетронутый стакан. Рядом со стаканом стояла тарелка, на которой лежали печенье, вяленое мясо, фрукты и сыр – все такое же нетронутое, кроме громадной красивой ягоды клубники, от которой, видимо, пытались откусить кусочек.

Линли мог понять, почему итальянец так беспокоится. Анжелина выглядела очень слабой. Она слегка улыбнулась, пока они шли к ней по loggia.

– Инспектор Линли, – почти прошептала она, пытаясь сесть прямо. – Вы застали меня, когда я дремала. – Она посмотрела ему в глаза. – Что-то новенькое?

Лоренцо подошел к столу, исследовал отвергнутые яства и сказал:

– Cara, devi mangiare e bere[197]. – Налил в стакан апельсинового сока и попытался вручить ей.

– Я пыталась, Ренцо. – Она указало на клубнику, от которой был откушен крохотный кусочек. – Ты слишком сильно беспокоишься. Все будет хорошо, мне просто надо немного отдохнуть. – Затем она обратилась к Линли: – Инспектор, что-то…

– Она должна увидеть доктора, – сказал Лоренцо Томасу. – Но она не хочет об этом слышать.