тысячелетия н. э., четко определил предназначение женщины, ее место в семье, касте и общине. Можно сказать, что, по мере того как крепла экономическая мощь брахманов и утверждался патриархальный кастовый строй, положение женщины постоянно ухудшалось. Чем строже контролировалось ее поведение, тем больше ограничивались ее права; чем сильнее она закабалялась мужчиной, превращаясь в рабу его желаний, в простое орудие "деторождения" и затворницу, тем больше ритуальной чистоты (и престижа) приобретала семья и каста. Разница в статусе каст на шкале ритуальной чистоты и осквернения в конечном счете определялась положением женщины.

Индуизм, сталкиваясь с другими местными культами, адаптировал и ассимилировал их, используя механизм каст, в ранжировании которых особая роль была отведена женщине. Несмотря на эту особую роль, индуизм не возвысил женщину, а наоборот, закабалил ее и подчинил мужчине. В этом отношении индуизм не был исключением из всемирно-исторического процесса развития человечества. Речь идет лишь о мере такого подчинения.

Созданный индуизмом кодекс поведения для женщин из высших варн,. или дваждырожденных, впоследствии стал эталоном, которому старались следовать отдельные экономически окрепшие касты из Варны шудр. (Сегодня в этот процесс вовлечена часть преуспевших зарегистрированных каст и даже племен.) Это явление стало известно под названием "санскритизация", т. е. усвоение норм поведения, присущих дваж-дырожденным. Для этого каста придумывала новую легенду о своем более высоком происхождении, начинала соблюдать вегетарианство, трезвенность и практику отправления ведийских ритуалов. Для всех женщин из данной касты вводились новые правила поведения: ранний детский брак, приданое, затворничество с запретом на внесемейную активность, в том числе на работу вне дома, запрет на замужество вдов. Это были новые условия, в которые попадала женщина из низших каст, пользовавшаяся ранее большей свободой, когда она трудилась наравне с мужем вне дома. Однако они воспринимались массовым сознанием и самой женщиной как символы более высокого положения в кастовой иерархии.

Семейно-брачные нормы, изложенные в священных источниках индуизма, комментировались брахманами с учетом социально-экономических изменений. В период британского господства в Индии развитие индусского права прекратилось. Основными источниками права в этот период были английские законы и судебные прецеденты. При решении семейно-брачных вопросов в светских судах на основе судебного прецедента религиозные нормы, установленные в свое время для дваж-дырожденных, получали юридическое обоснование. Тем самым действие этих норм распространялось на всех индусок. Это новшество отрицательно сказалось на положении некоторых групп женщин, особенно на юге Индии (штаты Керала и Тамилнаду), в частности на крупнейшей касте наяров, где матриархальная и матрилинейная структура семьи продолжала сохраняться до середины 50-х годов XX в.

В свете сказанного выше нетрудно понять, почему в программах крупнейших индийских реформаторов XIX в. и антибрахманских движений XIX — начала XX в. на передний план выдвигались не экономические, а социальные проблемы, в том числе связанные с улучшением положения женщины.

Среди этих реформаторов было две группы: одни придерживались мнения, что одновременно с развертыванием национально-освободительного движения следует заниматься проведением реформ в социальной сфере для высвобождения большого потенциала женщин и угнетенных низших каст, другие (к ним относилось руководство Индийского национального конгресса до прихода М. К. Ганди) считали, что следует ограничиться политическими реформами, иначе британская администрация будет вмешиваться в религиозные дела местного населения.

Одним из видных социальных реформаторов, доказывавших необходимость сочетания политической реформы с социальной, был Махадев Говинд Ранаде (1842—1901) — судья, историк и экономист. Будучи одним из основателей Индийского национального конгресса, он первый привлек внимание его лидеров к проблемам, связанным с приниженным положением женщины и неприкасаемых в обществе. Ранаде был предшественником и учителем многих известных общественно-политических деятелей, таких, как Г. К. Гокхале, М. К. Ганди и Б. Р. Амбедкар. Ранаде принадлежал к числу тех социальных реформаторов, которые придавали особое значение личному примеру, тем более что он сам был весьма заметной общественной фигурой, да к тому же и брахманом. Опыт семьи Ранаде заслуживает того, чтобы о нем рассказать.

Нетипичная судьба типичной индуски

Имя Рамабаи Ранаде (1862—1924) почти неизвестно широкой читающей публике в России. Между тем ее влияние на формирование общественного сознания по вопросам социально-культурного раскрепощения индианки в конце прошлого и первой четверти XX в. было весьма заметным.

Рамабаи довелось стать одной из немногих первых женщин, преодолевших огромное сопротивление большой индусской семьи, отказавшихся от затворничества, получивших доступ к образованию и общественной деятельности.

Выход на общественно-политическую арену Индии в разное время таких крупных фигур, как Пандита Рамабаи, Сароджини Найду, Сучета Крипалани, Камаладеви Чоттопадхьяя, Аруна Асаф Али, Индира Ганди, и многих других, безусловно, отражал объективный процесс развития общества и эмансипации женщины. И вместе с тем во многом он стал результатом индивидуального жизненного опыта

Рамабаи пришлось, по существу, стать родоначальницей женской волны социально-реформаторского движения современной Индии. К этому ее подвела деятельность всех тех, кто ранее выступал в защиту интересов женщины, — Рама Мохана Роя, Исвара Чандры Видьясагара, а также Даянанды Сарасвати, чьи лекции она слушала, соратников ее мужа — Бехрамджи Малабари, Вишну Шастри, Пандиты Рамабаи, и прежде всего деятельность ее мужа М. Г. Ранаде, властителя дум передовой индийской интеллигенции того времени.

Задумываясь над тем, почему конкретное общественное лицо действовало тем или иным способом, защищало те или иные идеалы, мы нередко склонны недооценивать ту часть его деятельности, которая связана с его личным опытом, переживаниями и т. п.

Вот Рамабаи, девочка одиннадцати лет из ортодоксальной брахманской семьи крупного помещика Махараштры, по решению отца отдана в жены 32-летнему вдовцу с блестящим образованием и положением в обществе — судье Верховного суда Махадеву Говинду Ранаде.

Отец Ранаде, высокочтимый брахман, пренебрег волей сына, взрослого и уже хорошо известного своей реформаторской деятельностью, который, овдовев, не хотел больше жениться. Отец, однако, опасался, что его сын женится на вдове, поскольку тот активно участвовал в работе Ассоциации по замужеству вдов, всячески способствовал женитьбе своего друга на вдове, за что последний был исключен из касты. Позор тогда пал и на семью Ранаде. Именно поэтому его отец настоял на соблюдении священной индусской традиции, обязывающей вдовца чуть ли не сразу вновь жениться. Несмотря на свои убеждения, Ранаде не мог ослушаться отца и согласился на новый брак.

Вот как Рамабаи описывает события, предшествовавшие ее бракосочетанию, в книге "Ранаде. Воспоминания его жены", опубликованной в 1910 г. с предисловием Г.К.Гокхале: "Мой отец поехал в Пуну, чтобы найти мне жениха. Он был давно знаком с Мамаджи (уважительное название свекра. — Е.Ю.) и, встретив его, прямо сказал: "Я ищу для дочери подходящую пару. В нашей семье не принято вывозить дочерей на смотрины. Лучше поручите кому-нибудь познакомиться с моей дочкой у меня