дома. Если она подойдет, мы привезем ее к вам". Условие было принято. Смотреть было поручено доверенному брахману, который с детства жил в семье Ранаде. "Он задал мне все полагающиеся в таких случаях вопросы, провел с нами весь день, осмотрелся, чтобы составить себе представление о нашей семье, и только поздно вечером сказал отцу. "Я одобряю девочку. Завтра вы вместе с дочкой поедете со мной в Пуну".

Поскольку невесту везли из деревни, путешествие заняло три дня. По приезде отец с дочерью остановился в доме родителей его жены. Туда пришел отец Ранаде, познакомился с Рамабаи, решил, что она подходит, и, лично составив гороскоп для определения наиболее благоприятной даты бракосочетания, назначил день свадьбы. Когда Ранаде попросил отсрочить церемонию бракосочетания (после смерти первой жены прошел месяц), отец сказал ему, что он дал слово не возвращать девочку обратно, и предупредил сына, что навсегда разорвет с ним отношения. После таких угроз Ранаде принял все условия отца. Через день-два в назначенное время Ранаде по окончании рабочего времени в суде пришел в дом, где остановилась Рамабаи с отцом. Брахман-жрец провел для жениха и невесты ритуал саптапади — "семь шагов вокруг священного огня", они обменялись гирляндами, и на этом свадьба была закончена. Ранаде предупредил заранее, что он не хочет никаких гостей и никакого приданого. Он даже не притронулся к еде, которой угощали в доме невесты. Рамабаи, разлучившись с отцом, ушла вместе с Ранаде в свой новый дом

Вернувшись домой, Ранаде ушел в свою комнату и снова встретился с Рамабаи только на следующий день после работы. "Ну что, отец уехал?" ~ спросил он ее. Получив утвердительный ответ, он сказал: "Ты теперь моя жена. Ты знаешь, кто я, как меня зовут?" Они разговорились, и Ранаде узнал, что она неграмотна. В тот же вечер он дал ей первый урок грамоты на их родном языке маратхи.

Ранаде принял свой брак с Рамабаи как вызов судьбе и решил сделать из этой неграмотной, неизвестной ему ранее девчушки свою единомышленницу. Подобно легендарному кипрскому царю Пигмалиону, он стал ваять свою Галатею. Но в отличие от Пигмалиона (по одной из версий, Пигмалион женился на Галатее, и она родила ему дочь) он хотел сотворить человека, на конкретном примере проверив и доказав правоту своих идей о том, что женщина способна решать сложные задачи, стоящие перед обществом, но для этого надо создать условия, чтобы изменилась сама женщина.

Конечно, Ранаде лепил образ идеальной в его понимании женщины не из бесформенного куска воска. "Материал", с которым ему приходилось работать, сопротивлялся изменениям: ведь это была глубоко укоренившаяся традиция семейных, родственных и общественных отношений, отлаженная и отполированная веками до мельчайших тонкостей и нюансов, каждый из которых имел свое значение. Нарушение или изменение, пусть даже незначительное, какого-то элемента в этой системе тянуло за собой цепочку иногда непредвиденных и непредсказуемых последствий. Социальный реформатор, Ранаде имел дело не просто с абстрактными социальными категориями, а с человеком, который стал для него самым близким другом и помощником. Он проводил своеобразный и уникальный эксперимент формирования новой женщины из того, что дала как традиция общества в целом, так и традиция двух брахманских семей. А ведь атмосфера в семье Рамабаи, похоже, мало подходила для подобного рода нововведений. Это была ортодоксальная аристократическая маратхская семья, в которой место и поведение женщины были четко и непреложно определены все той же традицией. Так, женщины не могли перейти порог своей, женской части дома. Они не могли по своей инициативе приблизиться к отцу и мужу, заговорить первыми. Это правило распространялось и на замужних дочерей, изредка приезжавших в гости в родительский дом, но не касалось девочек, не достигших восьмилетнего возраста. Как вспоминает Рамабаи, нельзя было и подумать о том, чтобы петь или играть в доме. А читать или писать вообще казалось кощунственным для женщины. Такое отношение к просвещению женщин было не только общепринятым в обществе, но специально культивировалось в большой семье Рамабаи, чья единственная грамотная тетка рано овдовела. Тогда старший мужчина в их большой семье — брат отца Рамабаи — напомнил о том, что знание женщиной грамоты приносит несчастье, и принял решение девочек грамоте не обучать. В свои одиннадцать лет Рамабаи не знала ни одной буквы алфавита на родном языке, несмотря на то что ее братья ходили в школу и умели хорошо читать и писать. Но зато она знала, что засиделась в невестах, так как две ее старшие сестры были выданы замуж в возрасте соответственно пяти и семи лет и тут же уехали в свои новые семьи. В доме и по соседству вообще не было больше девочек — все были замужние и соблюдали правила затворничества

Строгие правила ортодоксальной индусской семьи распространялись и на отношения отца с детьми. Хранительницей домашнего этикета считалась старшая женщина в большой семье. Было не принято, чтобы отец в присутствии своей матери разговаривал с детьми или ласкал их.

Он должен был быть строгим. Никто в семье не осмеливался говорить в его присутствии. Лишь после смерти бабушки Рамабаи — самая младшая в доме — иногда нарушала это правило.

Ангелом-хранителем в семье Рамабаи, смягчающим жесткие нормы поведения, была ее мать, родившая двадцать детей, из которых выжили только семеро — четверо сыновей и три дочки. Это не мешало ей — дочери врача — заниматься с согласия мужа бесплатным лечением местных женщин. Сама по себе сильная натура, она оказала самое большое влияние на формирование характера Рамабаи.

Понятно, что перед Ранаде был не чистый лист бумаги, а думающее и имеющее свой, пусть небольшой, опыт существо.

Начав с малого — обучения жены грамоте, а затем английскому языку, Ранаде стал постепенно выводить ее в свет, поощрять ее участие в женских мероприятиях. И лишь когда ей исполнилось 20 лет и она была уже достаточно хорошо образованна, он привел ее в большое собрание, состоящее преимущественно из мужчин, где она выступила с написанной им и тщательно отрепетированной ею речью на английском языке о необходимости женского образования. Это был первый успех Ранаде и Рамабаи. Однако за пределами собрания, в обществе, реакция на это событие оказалась весьма негативной. Сам факт публичного выступления женщины перед чужими мужчинами вызвал негодование. В большой семье Ранаде, состоявшей из 40 человек, главой которой он стал после смерти отца, произошел раскол по этому вопросу — вся женская половина дома объявила им бойкот.

В своем стремлении доказать необходимость образования для женщины, привлечения ее к общественной жизни