– Сулитси мертв, – сообщает догрон. – Я видел его тело, его раздавило балкой.

Я оглядываюсь на пожарище. Голема больше не видно, вся древесина объята жарким пламенем.

– Где Гразиэль? – спрашиваю я.

– Его я не нашел, – докладывает Маргуль. – Все перевернул, но не нашел. Никаких следов.

– Маргуль, ты должен знать…

– Я знаю, – перебивает меня догрон, помогая Хеноку сесть. – Я его видел.

– Мне очень жаль, – бормочу я. – Я пыталась его спасти. Но камень…

– Знаю, – повторяет Маргуль.

– Маргуль…

Догрон поднимает руку, заставляя меня умолкнуть.

– Сафр хотел умереть в бою. Он хотел умереть свободным. Ты исполнила его желание, микилитси. Я на тебя не сержусь, наоборот.

– Но…

– Мое сердце обливается кровью: мой брат погиб. Но дух мой ликует, потому что он умер так, как хотел.

Раздается грохот. Последняя стена шале падает, в небо взмывает сноп искр.

– Вот и все, – произносит эпитафию Маргуль. – Тело Сафра пожрало пламя, убившее и Господина, и Создателя. Это красивый конец. Очень красивый.

– Этот остров населен призраками. Не нужны нам эти белые люди. Нас хорошо лечат колдуны.

Мы слушаем пьяные бредни местного дурачка, который сидит у деревянной стойки, протянувшейся через всю таверну. К счастью, его собеседник умнее.

– Колдуны – шарлатаны. Их снадобья слишком дороги, а чародеи помогают бесплатно.

– Ты говоришь так, потому что приударяешь за корзинщицей с рынка. Скоро ты переплывешь через пролив и женишься на ней. У вас родятся белые-пребелые ребятишки.

– Лучше всего у нее получаются садки для птиц. Да и сама она хороша.

– А я что говорю! Краболов втюрился в корзинщицу – виданное ли дело? Хоть куплеты пиши. Вот, послушай, что я придумал: «Краболов жил-был, он корзинщицу любил. Он любил ее корзины и глаза, что две маслины». Неплохо?

– Полегче, хватит пить, иначе жена тебя поколотит.

– Разве уже поздно?

– Тебе пора домой, солнце уже село.

Пьяница неохотно встает, на чем свет стоит кляня жену, солнце и собутыльников, глухих к его музе. Сосед ждет, пока он уйдет, и садится к нам за стол.

Все мы кутаемся в темные плащи, чтобы остаться незамеченными в этой таверне с низким потолком. Здесь накурено, пахнет кислым пивом. Маргулю нравится атмосфера. Он осушил свою кружку и тянется к моей. Всем нам принесли пиво, потому что ничего другого здесь не подают. Я рискнула попробовать, но пойло показалось мне слишком горьким, я даже не осмелилась его проглотить. Ну и гадость! Все бы отдала за стакан колы. Кое-чего, совершенно обычного на Земле, здесь мне остро не хватает. Больше всего я тоскую по «вредной пище», по технологиям и по комфорту.

Минуло уже три дня с тех пор, как мы ушли от дымящихся развалин шале. Мы шагали молча, думая каждый о своем. В моей голове теснились сотни мыслей: смерть Сафра, моя метаморфоза, мои… убийства, ибо никак иначе это не назвать. С кем об этом поговорить?

Оставив позади километры леса, мы пришли в Гомахли, скромную рыбацкую деревушку на берегу Фиолетового моря, которое треплют свирепые порывы ветра.

Вдали, как призрак, мерцает остров. Кажется, он парит над горизонтом, затянутым туманом.

Там обитают чародеи.

Хенок и Седна улетели на остров, Шима осталась с нами, чтобы поводить по улицам Гомахли. Дома здесь деревянные, побеленные, на каменных цоколях. Иногда попадаются нарисованные от руки вывески: нитка с иголкой обозначают мастерскую портного, башмак – сапожника, молоток и наковальня – кузнеца. Как объясняет Жоло, здешние жители не знают грамоты.

Гуляя, мы набредаем на таверну в порту, над входом висит вывеска с сидящей на столе рыбиной, которая держит в плавнике пивную кружку. Называется таверна «Рыба-выпивоха». При помощи Шимы мы познакомились здесь с посетителем, влюбленным в чародейку, которая отменно плетет корзины.

– Меня зовут Аман, – представляется он, пожимая всем по очереди руку.

– Он без пяти минут мой родственник, – объясняет с улыбкой Шима. – Корзинщица, про которую болтал старик Пьетро, – моя сестренка.

– Ее зовут Майин, – воодушевляется Аман. – Завтра она проводит вас на остров.

– Раз вы ловите крабов, значит, у вас есть корабль. Почему бы вам не поплыть самому? – спрашивает Элифас.

– Потому что в проливе кишат левиафаны, они меня не пропустят.

– Майин они пропускают? – удивляюсь я.

– Она чародейка, против них левиафаны не возражают.

Собираюсь задать новый вопрос, но взгляд Шимы говорит, что не стоит этого делать. Некоторые вещи должны оставаться тайнами.

– Ловле крабов левиафаны не мешают? – спрашивает Маргуль.

– Я опускаю свои корзины на небольшую глубину. В эти воды поднимаются только молодые змеи, они не представляют опасности.

– Прямо как песчаные черви, – бормочет Маргуль, кивая. – Занятно! Хотелось бы мне взглянуть на левиафана.

– Насмотритесь, когда поплывете. В проливе их полным-полно.

Аман дает нам приют на ночь. Он живет совсем просто: у него одна-единственная комната в доме на скале, окнами в открытое море. Наружную стену подпирают сваи. К ним привязано плоскодонное суденышко, именно такое удобнее всего на мелководье. Сзади в комнате, под высоким потолком, висят гамаки из старых рыболовных сетей.

Рыбак небогат, но гостеприимен и щедр. Он угощает нас водорослями под уксусом, рисом, крупными вареными крабами. Сия в восторге от членистоногих. Для нее Аман любезно их чистит, в благодарность за что пантера лижет ему лицо. Он ничуть не напуган, только весело смеется.

– Почему вы не такой, как ваш друг Пьетро? – не удерживаюсь от вопроса я. – Почему вы нас не боитесь?

– До знакомства с Майин я ни в чем не испытывал сомнения, – отвечает Аман. – Я верил, что от чародеев исходит опасность, что у себя на острове они пляшут голышом под звездами, приманивая демонов. – При виде наших недоверчивых взглядов он краснеет. – Знаю, это звучит дико, но вымысел – лучшая почва для слухов. И вот в один прекрасный день на рынке появляется новая корзинщица. Кожа у нее белая, корзины необыкновенно тонкие. Я приходил к ней каждую неделю, накупил горы ее корзин. Мы понравились друг другу, и она избавила меня от прежних предрассудков насчет чародеев.

– Вы не живете вместе? – интересуется Элифас.

– Тут такое дело… Просто так не ответить, – бормочет краболов, еще сильнее краснея. – У меня нет денег, не на что купить кольцо, как тут просить руки невесты… К тому же чтобы познакомиться с ее родителями, я должен переплыть пролив.

– Между нами говоря, дружище Аман, Майин только этого и ждет, – говорит Шима с широкой заговорщической улыбкой. – Твои деньги ее не волнуют.