— Ага! То-то кровь на земле, где лежит Дракон, впиталась в нескольких местах. Тело после выстрела перемещали, — встрял Гирдяев, увлеченный какими-то своими догадками.

— Конечно, майору нужно было обыскать Нестерова. Он все тут перерыл, а кольца Свавара так и не нашел! — кивнул Холмс и почти сочувственно адресовался к Комарову: — Неудивительно, что вы были сильно не в духе, когда мы приехали. Однако что же вы очевидного не замечаете? Вы ведь держали его в руках!

Холмс протянул раскрытую ладонь с серебряным дешевым колечком.

— Из-за него и весь сыр-лес! — Шерлок торжествующе оглядел вытянувшиеся лица. Майор мучительно застонал и сложился пополам, как если бы его ударили в живот.

— Сыр-бор, — машинально поправил ошеломленный Ватсон.

— Как же это?! — Гирдяев шагнул вперед, едва не споткнувшись о скрюченную руку Дракона, словно протянутую в последнем желании вновь завладеть своим сокровищем.

— Простенько, но изобретательно. — Холмс сунул кольцо к длинному носу криминалиста. — Снаружи оно тусклого цвета и поцарапано, изнутри же блестящее и со стальным отливом. Можно предположить, что металл отполирован о кожу долгим ношением. Однако если попробовать царапнуть его ножом… — Холмс быстро достал карманный ножик, открыл одним движением пальца и чиркнул лезвием по внутренней стороне кольца. — Царапины нет, это видно, если подсветить фонариком. Твердый металл невредим, а я довольно сильно нажимал на нож. Дело в том, что оно двухслойное. Сверху действительно столь любимое русскими религиозное серебряное кольцо. Но если присмотреться, снизу…

— Ух, ты! Белое золото! — ахнул Гирдяев.

— Точно, — улыбнулся Холмс детской непосредственности криминалиста. — В свое время я интересовался этим делом и пролистывал криминальную хронику. На фотографиях с какого-то модного ювелирного салона Тарасюк запечатлен с простеньким серебряным кольцом. Он давал интервью и рассказывал, что всегда носит кольцо и искренне верит, что оно оберегает его от всех несчастий. Однако на посмертном фото, которое я обнаружил в одной желтой газетенке, кольца у Тарасюка не было. При осмотре тела полицейские не придали этому никакого значения. Неудивительно, что, кроме меня, никто тогда не увязал эти события друг с другом. Если внимательно рассмотреть украшение, трудно не заметить, что оно несколько толще, чем его обычные собратья. Нестеров поместил легендарное золотое кольцо внутрь ничем не примечательного колечка и надежно скрепил всю конструкцию. Скорее всего, идея замаскировать кольцо была спонтанной, но, как видите, удачной: в вашей стране никто и не подумал отбирать простенькое религиозное украшение у преступника. Все десять лет в тюрьме он провел со своим сокровищем.

— Жадная сволочь… — глухо прошипел Комаров, пожирая взглядом кольцо.

— «Кто из вас без греха…» — сухо усмехнулся Холмс. — Ведь вы могли вывернуться, Комаров, если бы не сняли дешевку с покойника. Или были бы уже обладателем сокровища, если бы только догадались, что сжимаете в своем кармане. А вы… вы ничего не поняли и попались на глупой жадности. Даже не знаю, кто из вас больший неудачник — вы или мертвый Белкин. Еще немного, и я поверю в проклятие кольца Свавара.

Комаров молчал. Скованные руки его чуть подрагивали. Волосы на висках прилипли от пота. Вокруг потухших глаз залегли синеватые тени. Молчали все, только воронье носилось над кладбищем. Сокровища ворон не интересовали, они шумно решали свои проблемы.

Холмс вздохнул и сунул платок в руки Комарова.

— Что ж, теперь в этой истории все достаточно ясно. Кроме одного. Ведь конечный покупатель проклятого кольца Свавара не вы, майор.

Комаров вскинул голову. Некоторое время майор и Холмс напряженно смотрели друг другу в глаза. Майор моргнул и облизал пересохшие губы:

— С чего вы взяли?

— С чего?.. — начал было Холмс. Негромкий звук, как хруст ветки, прервал его, и Холмс инстинктивно отшатнулся. В лицо брызнуло горячими каплями. На лбу майора мгновенно вспух маленький фонтанчик, но тут же опал и потек тонкой алой струйкой вдоль носа. Несколько секунд Комаров пристально смотрел перед собой широко открытыми глазами, а потом его голова медленно опрокинулась назад, завалившись развороченным затылком на спинку скамейки.

Одним прыжком Ватсон сбил Холмса со скамьи в месиво из грязи и снега. Рядом плюхнулся на живот Гирдяев. Оцепенев на секунду, полицейские попадали за гранитные укрытия, судорожно доставая оружие. Как обычно в таких случаях, оно никак не доставалось. Некоторое время на могиле Пашки Сохатого было слышно только тяжелое дыхание и вороний ор. Ничего не происходило.

— Ватсон, — придушенно взмолился Холмс. — Слезь с меня! Ты, зараза, тяжелый как комод. Хотели бы застрелить, сто раз застрелили. Мы тут битый час торчим как на ладони. Не будет нас никто убивать. Что за глупость вы устроили!

Ватсон скатился с Холмса, внимательно огляделся вокруг и медленно встал. Холмс, кряхтя, поднялся тоже. Бурая жижа покрывала его бок ровным слоем.

— Холмс! Ватсон! Смотрите! — Антон Гирдяев растерянно оглядывался на них: пальто распахнулось на мертвом майоре, и криминалист медленно вытянул у него из-за пазухи тонкий штырек с небольшую авторучку. — Знаете, что это такое? Это прослушивающее устройство. У нас такой техники нет, но я видел как-то… Эта штучка стоит… страшно подумать, сколько она стоит! Расстояние передачи сигнала — до нескольких километров, время работы без подзарядки — несколько суток!

— Так все это время нас кто-то слушал? — Ватсон уставился на штырек в руках криминалиста. — Кто?!

— Тот, кто только что дал команду стрелку убрать Комарова. — С мрачной досадой Холмс тряхнул головой. — Тот, кто заказал ему отнять кольцо у ювелира Тарасюка. Тот, кого не пугает проклятие Свавара.

* * *

— Скотина! — вопль Ватсона вмещал в себя столько боли, что вышедший из ванной Холмс бегом бросился в гостиную.

На широком фарфоровом блюде, свернувшись мохнатым клубком, спал енот. Его морда и лапы были густо вымазаны подсохшим кремом. Пушистый хвост полоскался в розетке с малиновым вареньем. Раскрошенные булочки ровным слоем усыпали стол.

— Мне кажется его проще пристрелить, чем отмыть, — серьезно оценил обстановку Холмс, повалился в свое любимое кресло и закинул ноги на каминную решетку.

— Мог бы оставить хотя бы одну, прожорливый бездельник! — жалобно посетовал Ватсон, не зная за что хвататься на разоренном столе. Минуту он озирал поле побоища енота с булочками, затем в отчаянии бросил на стол поднятую с пола салфетку и упал в соседнее кресло. Некоторое время друзья размышляли каждый о своем. Ватсон тяжко вздыхал. Холмс хмурился, глядя перед собой.

— Спасибо, Джон, что так рьяно пытался спасти мою жизнь, — нарушил сосредоточенное молчание Холмс, достал любимую глиняную трубку и сунул ее в рот. — Ты был великолепен.

— Да ведь он мог попасть в тебя! — воскликнул Ватсон, словно только и ждал первой реплики. — Ты стоял